Если представить в нашем мире степь бескрайнюю, широкую, такую, что вокруг взгляду зацепиться не за что, то здесь та же степь, только без растений, без животных, без воздуха — только магия, которую ни вобрать, ни впитать не получается.

Магия принимает причудливые формы, словно у нее есть память, и она может вспомнить и сформировать то, что когда-то касалось ее. Поэтому вокруг нас странные грибы выше роста самого крупного дроха, папоротник еще выше и крупнее, чем эти самые грибы, и три солнца: одно высоко в зените и два недалеко друг от друга над горизонтом.

И шелест. Абсолютной тишины нет. Шелестящий звук раздается везде, словно мы зашли в пустую комнату с высокими потолками без гобеленов и ковров, способных приглушить звуки и сделать помещение более теплым и комфортным.

— Саюни, можно я на твоем хвосте полечу — я устала, — захныкала Ваюни, а с ней Химмо и Руид. — И я есть хочу. Хочу булочку или пирожок.

Вообще для Ваюни это будет тяжелое путешествие. Она совсем недавно только-только расправила крылья, с головами еще не совладала полностью, поэтому может полететь в ту сторону, куда смотрит какая-нибудь одна голова, забывая прислушиваться к основной — ведущей.

А еще проблема в том, что мелкие дрохи просто невероятные обжоры. Где-то после десяти лет аппетит или голод физический перестает играть для нас какую-нибудь роль — мы начинаем усваивать магию высоких слоев и в форме дроха вообще не питаемся, а вот до этого времени прокормить дроха-ребенка достаточно сложно. Обычно, расправив крылья в первый раз в шесть лет, до десяти лет дрохи летают крайне редко, а уж если летают, то до полета и после мы в человеческой форме наедаемся до отвалу, чтобы полетать над землей какую-то терцию или две.

Мама говорит, что из трех ее старших дочерей самой прожорливой была я, как говорится: «не в дроха мясо», особенно если учесть, что я в семье самая мелкая, даже Ваюни, говорят вырастит и будет выше меня на голову. Но я не о себе, просто невозможно предугадать, сколько мелкий дрох съест, а тут еще два месяца придется только в крылатой форме находиться. Мы, конечно, взяли с собой еду для детей, причем с запасом, иначе придется свернуть путешествие где-то в середине — я ведь помню, сколько я съедала мяса, когда летать училась (наверное, поэтому у меня в форме дроха такая толстая попа и хвост неповоротливый).

Химмо и Руид проще — им уже восемь и девять — их период прожорливости давно сбавляет обороты, иначе б нам пришлось брать с собой просто целый обоз с едой. Да еще девочки все же крепче Ваюни: и пролететь могут больше, и капризничают меньше, и себя обслужить смогут, чтобы не отвлекать старших.

— Ваюни, милая, дай, пожалуйста, Саян немного передохнуть — ты итак на ее хвосте летала совсем недавно, — бабушка Куэларо опередила маму, которая собиралась уже взять младшую дочь к себе на хвост, но не тут-то было. — Давай ты полетишь сама немного, как взрослая, а потом, если устанешь, то на мне.

Ваюни сразу возгордилась, что ей предлагают лететь как взрослой, ну а конец фразы «если устанешь» вообще в ее глазах прировнял ее к нам, более старшим дрохиям.

***

Свет

Прозрачный воздух сменяется ярким бело-желтым маревом, словно колышущийся воздух в пустыне на границе песка и линии горизонта. Летишь вперед, и магия забирается под каждую чешуйку и приятно согревает. Свет не слепит и не обжигает… пока. Он словно родная стихия, хотя у каждого дроха она своя. Здесь можно дышать свободно, словно нет той тяжести магии, что наполняет наш мир. Здесь не нужно подниматься в высокие слои магии, чтобы напитать вторую форму силой и энергией на долгие месяцы — здесь все пропитано именно той магией — здесь вокруг высокие слои, даже если ты у самой земли.

Мы летим мимо других миров, только мельком отмечая портальные воронки-двери, сквозь которые мир можно рассмотреть внимательнее, более кропотливо, что ли.

Вот пролетели мир, где нет людей — только перевертыши: волки, медведи, змеи.

Вот мир только из воды состоит — ни кусочка суши. Там жители с хвостами и жабрами. Но они могут проходить порталами в другие миры и жить в них, как будто они родились на земле, а не в воде.

Вот мир без магии, вернее их тут целая вереница — как бусины, нанизанные на одну нить. Жители этих миров не увидят магию, если кто-то извне придет к ним и начнет демонстрировать силу.

Это все Ларо рассказывает мелким, а я делаю вид, что мне не интересно, но тоже слушаю. Ларо у нас портальщик — средний пока, но дядя Рари говорит, что со временем дар разовьется, если Ларо не будет по свиданиям бегать, а займется собственной магией. Дядя горит, что взял бы ее в ученицы, если бы она была не такой ленивой. Не любит дядя, когда поверхностно к урокам относишься, поэтому Ларо только вольная слушательница в его школе.

А вот меня он взял в ученицы! Конечно, мне далеко до Валера, из-за которого два самых сильных мага, дядя Рари и Клевр, даже расписание составили уроков, которые будут лично ему преподавать. А мне пока учиться и развивать…, правда, порой дядя грозит мне ограничительные камни впаять в область сердца, если буду личный резерв задействовать. Но ведь это так интересно: попытаться изменить камень, его структуру, магические свойства, чтобы создать артефакт не из всеми принятой породы, а из совершенно неожиданной.

Ну и конечно я хулиганю иногда: делаю еду из камня. Лучше всего у меня получается делать сухарики: фруктовые, хлебные, картофельные, мясные. Не могу соединить три составляющие разом: структуру, вкус и запах. Если структура обязательно должна быть узнаваемой, то к ней могу добавить только одно — либо вкус, либо запах, как с той клубникой.