— Да ну тебя. — отмахнулся жрец. — Я в этом безобразии не учавствую.

— Ни на одну минуту не сомневался, что ты так ответишь. — кивнул я Лехе. — Гарик, ну хоть ты то поможешь свершить месть в честь прекрасной, убитой подлым злодеем дамы?

К слову сказать, дракон во всей этой ситуации был единственным, кто откровенно получал удовольствие от происходящего. Но, он в принципе кайфовал от каждой минуты новой жизни в новом молодом теле. Это можно сравнить, пожалуй, лишь с двинувшимся кукухою человеком, чудом выжившем в ситуации, в которой не выживают. Я когда в реанимации очухивался после запоя, запомнил чела с соседней койки. Не знаю конечно наверняка, может он и по жизни в целом был ярым оптимистом, но… Чувак загремел в эту палату в лучших традициях везунчика со знаком минус. Был он каким-то топ-топ менеджером в какой-то там компании, и был у них песчаный карьер. И в один из дней послали его с великой миссией походить, посмотреть и понюхать в этот самый карьер. Само собой, хорошенько нахрюкавшись в кабинете директора, пошли они осматривать родные просторы всего того, что простые работяги понавыкапывали. И, неуверенно стоя на краю одной из ступенек «карьерной» лесенки, чувачок этот смачно чихнул и… полетел вниз. Пока по склону катился, поломался знатно, а в добавок еще вылетел прямо под колеса БелАЗа. Ну, машинка такая, знаете? У нее еще в колесе десять таджиков жить могут, с семьями. Как тогда этот менеджер сказал, не было у него пресловутого «жизнь перед глазами пролетела». Была одна только мысль — «Ну и нахуя мне эта каска под этим колесом?». В общем, один только бог ведает, каким макаром этот весь переломанный мужик умудрился отползти с дороги, одну лишь лодыжку ему в блин раскатало. А дальше он уже тут очнулся, в один день со мной. Там у него и сотрясение тяжелое было, и куча сложных переломов, и кровопотеря. Вытащили явно чудом. Врачи говорят, был бы трезвый — не выжил бы. Вот он, как очнулся, так всему радовался, как ребенок. И уколы вкусные, и медсестра, баба Лена, красивая, и цветы на окне шикарные. Цветов, правда, там никаких не было. Но он после пары уколов сам в этом убедился.

Вот и юный дракончик вел себя сейчас весьма похоже. Даже на мелких ящериц, что шныряли туда-сюда меж камней в лесу, заглядывался с каким-то, далеко не гастрономическим, интересом.

— А можно, это сделаю я? — подала голос Увалия. — Хочу опробовать, на что способно в магическом плане мое новое тело. И моя новая форма…

— Все опробуем! — покивал я. — И тело, и формы, все! Леха, хуй в руку, помни! Опусти лапку! И пофиг, что не поднимал. Хотел, знаю!

Мой спутник в ответ на это лишь сделал глубокий вдох-выдох и уселся медитировать у стеночки между старинными малопонятными капсулами.

— Итак. Значит, поступим следующим образом. — начал я раздавать указания. — Укладываем эту тушку вместе с душой в каменный гроб, затем Увалия проводит свой ритуал. Если маны не хватит, возьмем у Гарика. Гарик тем временем не скучает и идет хрустеть мясными консервами, раз уж они ему так по вкусу пришлись. После, раздаем воскрешенному вопросы вперемешку с пиздюлями. Кто остался не при деле, находит себе занятие сам. Вопросы?

Вопросов не было, и мы приступили к воплощению озвученного сценария. Магичка приняла свою некроформу и, заняв позицию в центре круга, принялась наполнять линии маной. Получалось у нее это не в пример медленнее, чем у дракона, однако справилась она с этим вполне себе самостоятельно, и даже не пришлось отвлекать ящера от увлекательной трапезы, от звуков которой желудок несколько раз пытался призвать Диабалду. Вскоре Гартаил завершил свой пир духа и, сыто рыгнув, заглянул к нам в люк. Убедившись, что процесс еще не скоро завершится, он полетел осматривать пещеру на предмет каких-нибудь интересностей, которые могли упустить из виду мародеры ввиду своей низкой пещерологической квалификации.

Где-то через полчаса скучания и созерцания неподвижной фигуры скелета магички в глубинах пещеры раздался гул и каменный скрежет. А минут через пять к нам прилетел порядком подросший Гарик, что-то сжимая в лапах.

— Я подумал, что тебя это заинтересует. — довольным голосом сказал дракон, передавая мне непонятные фиговины. — Это портативные маногенераторы. Я нашел неразграбленную кладовку, там еще семь штук есть.

Я повертел в руках новые, не знакомые хреновины. Конструкция представляла собой металлический крест с петлей вместо одного конца из золотого прута толщиной с палец и с утолщениями на трех свободных концах. Боковые палки были длиной сантиметров семь, а противоположный петле конец был длиной сантиметров пятнадцать. Петля имела треугольную форму со сглаженными углами и крепилась к перекрестию вершиной.

— Анх?! — Воскликнул Леха, глядя рожей, переполненной удивления, на эти древние приспособы. — Анхи — это маногенераторы?!

— Че за анки? — непонимающе нахмурился я.

— Ты в школе чем занимался? — поднял одну бровь наш учитель истории.

— За девками бегал, курил в туалете, строгал указки на трудах… — начал я перечислять полную увлекательных приключений свою школьную жизнь. — А что?

— А то! Историю, я так понимаю, прогуливал? — видимо, задетый за живое, воскликнул мой спутник.

— Было дело. — не стал я отмазываться.

— Анх — это один из основных египетских символов. — Начал лекцию завкафедрой. — На целой уйме различных фресок с ними изображаются различные боги и фараоны. Египтологи до конца еще не определились со значением этого атрибута, самое распространенное мнение, что это символ жизни или бессмертия. А оно вон как…

— Ну нифига себе! — взял я хреновину за длинный конец и покрутил, разглядывая со всех сторон. — И что, как им пользоваться? Куда вставлять, на фресках рисовали?