Где-то на полпути колеса прямо на ходу подожгли с помощью зажигательных стрел, и вот в сторону русов покатились огненные снаряды, оставлявшие после себя горящий след.

Следом с визгливыми криками скакали бухарские тумены, готовые вломиться в прорехи и начать рубить всех и вся. А потом и остальные подключатся, в основном булгары и половцы.

Субэдэй, глядя на происходящее, испытывал удовлетворение, ибо выглядело все очень надежно и внушительно. Он ожидал, что русы в ужасе разбегутся от летящих на них огненных колес. Оно и понятно, что можно противопоставить таким снарядам? Ничего. Их не остановить.

Но каково же было его удивление пополам с разочарованием и даже досадой, когда пехотинцы русов, сохраняя самообладание, просто разошлись в сторону и пропустили огненные колеса через себя. Собственно, этого тоже было достаточно, чтобы внутрь ворвались всадники, русы при всем желании не смогут зарастить бреши, и конный поток в итоге размоет строй, как поток воды размывает дамбу, в которой образовалась течь…

Но оставшиеся стоять пехотинцы дали слитный перекрестный залп, и всадники, что готовились ворваться вслед за огненными колесами, в один момент образовали перед проходами огромные кучи из лошадиных туш и человеческих тел, что сильно помешало скачущим позади добраться до цели.

Арбалетчики подстрелили далеко не всех, и часть всадников, по несколько десятков, все же смогла прорваться внутрь, но только затем, чтобы бесславно погибнуть под стрелами и мечами русских дружинников и половцев, кои встретили «гостей» со всем «радушием».

Ратники же, воспользовавшись возникшей заминкой, пока всадники переберутся через завал из своих погибших и раненых товарищей, сквозь бьющихся в агонии коней, понукая своих скакунов, зарастили проходы, сноровисто восстановили целостность стены из щитов и копий, после чего начался интенсивный обстрел из арбалетов.

– Нет, этого не может быть! – ярился Субэдэй, не удержав маску бесстрастности. – Как они смогли так четко отреагировать?!

В принципе, состояние Субэдэя можно было понять. Он в своих тактических планах все еще ориентировался на циньскую пехоту, точнее, свой опыт сражения с данным родом войск в империи Цинь. А циньские пехотинцы, набираемые из простых забитых крестьян, зачастую насильно, коих кое-как обучали работать копьем и тут же кидали в бой с монголами, действительно могли в ужасе разбежаться от такого «подарка». Но у русов была совсем другая система комплектования и обучения.

Набирались исключительно добровольцы. Учитывая престижность воинского дела, таких более чем хватало. Тех, кто все же осознавал, что воинское дело не для него, а такое тоже случалось, не держали в рядах насильно, потому как лучше избавиться от слабого звена в самом начале, чем потом оно порвется в самый ответственный момент.

А те, кто идет в солдаты добровольно, сильно отличаются своим психотипом от тех, кого забривают насильно. Доброволец изначально готов к службе, трудностям, в них нет страха, точнее, они умеют его в себе подавлять, и из таких людей, знающих, на что идут, получаются отличные бойцы. Тем более, что обучают их не месяц-два, а годами, день за днем, неделя за неделей, прививая не чинопочитание, а дисциплину, к сожалению, многие путают эти понятия, что в итоге приводит к катастрофе…

Так что не было ничего удивительного в том, что ратники не испугались до мокрых штанов летящих на них огненных колес, но и действовали в высшей степени профессионально, четко выполняя приказы не растерявшихся командиров. Тем более, что-то подобное неоднократно отрабатывалось на учениях – создавали проходы для возможности пропуска конных отрядов через свой строй.

– Что теперь? – уныло спросил Джэбэ.

Понять его состояние было можно. Ведь создавалось впечатление, что они бессмысленно бьются головой о стену, неся потери, и, что хуже, перспектив не видно, особенно с учетом подхода к русам подмоги. Это было в новинку, и они не понимали, что делать, что вызывало растерянность.

Ответить взявший себя в руки старый полководец не успел. К ним на полном скаку приблизился всадник на взмыленной лошади, соскочил с седла и преклонил колено.

– Господин…

– Говори, Хубсуг.

Субэдэй сразу узнал одного из лучших своих полевых разведчиков.

Когда к лагерю русов пришло две ладьи, после чего одна ушла туда, откуда пришла, а вторая двинулась дальше в верховья, он, конечно же, приказал разведать, куда отправилась вторая лодка и что ждать с той стороны.

И вот первый из посланных разведчиков вернулся с вестями.