Из чьей-то кровати раздался голос:

— А он из Африки приехал?

Зоя Викторовна секунду подумала, потом ответила:

— А вот у него и спросите заодно, откуда он приехал и куда путь держит.

Дети начали вставать. Сонные, они выходили из группы и усаживались за столики. Нянечка раздавала приборы. Постепенно комнату наполнило веселое детское щебетание: обсуждали, в какую группу после них двинется Айболит, также всех интересовала его сумка и тот самый прибор, который висит на груди и вставляйся в уши. Егор Миронов, маленький толстячок со светлыми вьющимися волосами пытался убедить всех, что у него дома такой есть и называется он «Светаскоп». Разумеется, это очень не нравилось Свете Алехиной, резвой девушке с лицом лисички — она пыталась доказать, что такого прибора не может быть, но, похоже, никто ее не слушал. Мысль о «Светаскопе» завладела умами.

После полдника они выстроились по двое на выходе из группы. Саша и Петя замыкали колонну, сзади их никто не пихал и не обзывал. Дети выглядели слегка встревоженными, несмотря на то, что Зоя Викторовна десятки раз объясняла и показывали на плакатах, которые рисовала сама по ночам — почему так важно и нужно делать прививки.

Они спустились на первый этаж — там, в конце длинного вестибюля располагался врачебный кабинет. Доктор вызывал по двое — дети так и заходили, по парам. Улыбки, вызванные недавним «Светаскопом», исчезли. В полутемном помещении перед белой дверью группа выглядела колонной грешников, которых малыми порциями запускают в светоносный проем. Когда, подталкиваемая позади стоящими, в кабинет зашла первая пара, Зоя Викторовна улыбнулась, ударила в ладоши — но никто даже не встрепенулся. Те, кто стоял ближе к приоткрывшейся двери, увидели доктора в белом халате с бородкой и в колпаке — по-видимому, это и был доктор Айболит, правда выглядел несколько моложе, чем его рисуют в сказках.

Дверь закрылась. Время потекло так медленно, будто его нарочно кто-то тормозил. Хуже всего, что оттуда не было слышно ни звука. Гробовая тишина. Это пугало сильнее всего. Легче слышать, когда кто-то заплачет, или наоборот, засмеется. А тут — ничего.

В середине очереди кто-то всхлипнул. Еще чуть-чуть и вся процессия грозила растерять остатки самообладания, но тут дверь медленно отворилась и… оттуда выпорхнули Ефим Петренко и Лена Кудрявцева, зашедшие первыми — их лица светились счастьем, в руках, за длинные ленты они держали по яркому парящему шарику, у Ефима там красовалась обезьянка, корчившая рожицы. У Лены топал полусогнутой ногой слоненок — он явно был доволен жизнью, о чем свидетельствовал воздетый к небу хобот.

— И я такой хочу! Мне дайте! Зоя Викторовна, а можно мы пойдем теперь! — наперебой заголосили ряды, — и те, кто стоял ближе всех и за ними и самые крайние.

— Вы за нами! — теперь каждый хотел как можно скорее оказаться в кабинете.

— Все успеют, — успокоила детей воспитатель. Ее задумка с шариками сработала. — Не кричите так, не мешайте работать доктору. Шариков хватит на всех!

Из кабинета тем временем выскочила новая двойка. Артем Калашников, совершенно счастливый, держал яркий сиреневый шарик с улыбающимся мангустом, а Олеся Рябоконь — красный, на его боку плясал неутомимый морской котик.

— Ничего не больно, ничего не больно, — плясал Артем, выделывая ногами замысловатые кренделя.

— Я тоже такой хочу! А нам не хватит, нам точно не хватит! — напирали ряды.

— Всем, абсолютно всем хватит! — Зоя Викторовна посмотрела в конец очереди. Петя ерзал, стараясь высмотреть поверх голов более высоких ребят — сколько осталось. Она помахала ему:

— Петя, для тебя припасен особенный шарик, я спросила у доктора Айболита. И для тебя Сашенька тоже.

— А для нас тоже особый? — тут же подали голос братья Костровы. Они, как всегда, были вместе, держась за руки. Лупили всех подряд они тоже вместе.

— Несомненно. И для вас тоже. Для всех.

Очередь двигалась быстро. Выходящие из кабинета дети держали ватки на предплечьях.