— Ах да, теракт… Если за него ответственны исламисты, это изменит все. В Америке было одиннадцатое сентября, у нас — День Тела Христова; праздник получил дурную славу. В честь него назовут улицу.

В словах барона слышалась неуместная легкомысленность. Однако ужин закончился, и Лео счел за лучшее оставить последнее слово за старшим собеседником.

Встав из-за стола, барон откланялся.

Лео хотел пойти в библиотеку, будучи уверенным, что пресловутая книга есть и в доме, надо только внимательно поискать, но его внимание привлекла суета слуг. Неожиданно появилась Орсина.

Она ли это? Красота девушки все так же поражала: длинные вьющиеся рыжие волосы, словно с полотен Тициана, лучистые зеленые глаза, осанка, грация… Однако в Орсине появилось нечто степенное; на эту мысль наводили строгий льняной костюм, чулки, туфли на высоком каблуке, классическая сумочка… Орсине вашингтонского периода этот наряд показался бы чересчур продуманным. А может, все дело в достоинстве? Лео переполнили чувства. Он заметил напряжение на лице Орсины, но списал это на дорожную усталость.

Улыбнувшись, Орсина по-европейски поцеловала его в обе щеки.

Ее супруг протянул руку и представился самоуверенным тоном:

— Найджел Макферсон.

— Лео Кавана. Очень рад знакомству.

— Взаимно, — подтвердил Найджел. Высокий, он не утратил привлекательности, даже слегка облысев с возрастом.

Орсина переговорила с Думитру и обратилась к мужчинам по-английски:

— Уже поздно, и у меня нет аппетита. Почему бы нам не выпить, скажем, в библиотеке?

В этот момент в зале появился Эммануил, поздоровался с Макферсонами. Как ни странно, Найджела он принял с искренней теплотой.

Лео надеялся, что пить они будут не кампари. И тут же поправил себя: кампари после ужина не пьют. Эммануил достал из скрытого серванта графин и четыре бокала.

— Это не бренди, — сказал барон, словно прочтя мысли Лео. — Тридцатилетний гватемальский ром. Держу пари, вы такого ни разу не пробовали.

— О, я пил и очень люблю эту вещь, — отозвался Найджел. — У меня в клубе подают нечто подобное, только выдержка — двадцать три года. Черт возьми, дорогая, — обратился он к Орсине, — я рад, что мы здесь. Последние дня два были сущим кошмаром.

— Вы застряли в аэропорту? — спросил Лео.

— Застряли — верно сказано. На посадочной площадке, будто мухи в клей вляпались. Ждали там несколько часов: то садились в самолет, то высаживались. Удружили же нам террористы, а «Бритиш эйрвейз» им только подсобила. Знали бы, поехали на машине — вышло б в два раза быстрее. В следующий раз летим частным рейсом. Ты согласна, дорогая?

— Да, милый, — ответила Орсина. — Думаю, в Болонье было намного хуже.

— Еще бы, черт подери! — сказал Найджел, принимая у Эммануила бокал рома. Барон пожелал всем спокойной ночи и удалился.