Через несколько секунд входная дверь громко хлопнула…

— И что мы с этим Еланцевым добьемся?

Следователь Черемыш, сидел за столом, уперев мощный подбородок в скрещенные перед собой руки, а оперативный агент Резник расхаживал взад и вперед по просторному кабинету, стараясь не наступать на светлые квадраты некогда великолепного, но теперь изрядно попорченного подкованными сапогами «шахматного» паркета.

— Чего-нибудь, да добьемся.

— Сомневаюсь.

— Что, прикажешь приставлять агентов ко всем тремстам семидесяти из списка?

— К тремстам семидесяти четырем.

— Вот именно. Никто не выделит столько людей, Миша. Даже десяти процентов не дождемся.

— И ты намерен обойти всех триста семьдесят четырех и каждому сунуть по портрету? Представляю себе реакцию Оси Шнеерсона, который все это будет рисовать!

— Ну, допустим, Осю я так уж перетруждать не буду… Ты забыл про существование типографий, Миша. Можно распечатать портрет хоть стотысячным тиражом и оклеить им всю Москву.

— Ага! Снабдив надписью «Wanted», как в любимой тобой Америке.

— Да хоть бы и так.

— И Крысолов тут же изменит внешность. Наденет дымчатые очки, отпустит усы и бороду… Мало ли что еще. Мы имеем дело с профессионалом высочайшего класса, Илья.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего. Нужно думать, думать и думать.

— А пока ты будешь думать, Крысолов будет нагло шастать у нас под самым носом. Нет, я буду действовать своим методом. К тому же никаких трехсот семидесяти портретов не понадобится.

Резник торжественно положил перед следователем листок бумаги со столбиком фамилий.

— Что это?

— Я проверил весь список, и выяснилось, что вот эти люди — родственники офицеров, служивших в Белой Армии. Их было несколько больше, но часть из них уже успела скончаться — тиф, бандитские налеты и все такое… А остальные уже далеко отсюда — за кордоном и, к сожалению, недосягаемы.

— И сколько их?