…И я — Рома Наумов. Лунтик. Неудачник по жизни, которому не повезло стать графёнышем, иначе стал бы таким же грёбанным мажором, как я — Рикардо граф Пуэбло. Мальчик Рома, у которого отец — мелкий ИП с подержанной иномаркой, мама с огородом, где выращивает ежевику, да сестра, нашедшая свою опору в лице сына одного из областных крупных чиновников. Правда, сын тот в отличие от меня — порядочный, и в жизни уже многого добился. А я, сволочь, даже не соизволил с ним познакомиться. Ибо стыдно, позорить Вику не хотел, что у неё брат неудачник. Вот был бы графёнышем…

— А-а-а-а-а-а-а! — орал я.

— А-а-а-а-а-а! — кричала старая служанка, пятясь к двери. Одежда на ней загорелась от жара, она, наконец, добралась до открытого зева этой каменной пещеры, после чего вход завалили камнем-дверью. Ничего, там её ждут, потушат. А я…

А мне хочется умереть. Только что-то подсказывает, что поздно. Уже умер.

…Ноутбук! Мне срочно нужен ноутбук!

«Чтобы и его спалить к чертям?» — усмехнулся я сам себе.

«Чтобы не сойти сума и выйти из грёбанной матрицы!!!» — парировал я в ответ.

— Собрал? — спросил он десятника Вольдемара, подошедшего к воротам, ведя под уздцы боевого коня, следом за которым шло несколько сменных и вьючных. Следом виднелись лошади ведомого им небольшого, но очень опасного для недругов отряда. Сотник был растерян происходящим, но присутствия духа не потерял. Ему было не просто не по себе — его колотило при одном упоминании, даже про себя, что с сеньором случилось непоправимое. Но он гнал прочь все панические мысли, твёрдо понимая, что запаникует он — и от огромного графства не останется камня на камне. Что с юным Рикардо — пока до конца не понятно, может всё и образуется, и пока есть надежда, он должен показывать всем, как надо себя вести.

Он знал, как сходят с ума одарённые. Знал, что означают жесточайшие выбросы их мощи и почему мастерская — полностью из камня. Дар даётся всевышним не просто так; и главной платой за получениемогущества является… Безумие. Дар сводит с ума, и чем сильнее колдун — тем он безумнее. Сотнику не хотелось убивать мальчишку, хотя умом понимал, что придётся. Но пока не испробованы все средства — он будет бороться.

— Так точно, сеньор. Два десятка, только ветераны, — доложил десятник Вольдемар, глава личных телохранителей юного графа. — По два заводных коня и по два вьючных. За пять дней доберёмся. За декаду постараемся обернуться.

— Дерзай. Нигде не останавливаться! — решил дать он напутствие, хотя Вольдемар и так всё прекрасно знал. — Не пить. Языки не распускать.

Десятник посмотрел на сотника с обидой, но старому вояке треволнения подчинённого были фиолетовы.

— От этого зависит наше будущее, — добавил сотник.

— Да всё я понимаю. — Вольдемар что-то прошептал про себя и сплюнул. — Помолитесь, все тут, чтобы у нас получилось.

— Тогда с богом. Открыть ворота! — гаркнул сотник в ночь.

— Открыть ворота! — подхватил старший караула на воротной башне.

— Есть открыть ворота! — раздался гулкий ответ кого-то в глубине.

Заскрипели подъёмные механизмы, и решетка, перекрывающая вход в замок, начала медленно подниматься.

— С богом. — Десятник, облачённый в лёгкую кольчугу (ему в ней предстояло ехать несколько дней, потому лучше так, чем более тяжёлый но прочный доспех), вдел ногу в стремя, подтянулся и сел в седло. — Десяток, за мной! — негромко крикнул за спину, и мимо старого сотника начала проезжать небольшая кавалькада из двух десятков воинов с четырьмя лошадьми каждый. Их последняя надежда.

Старый Вермунд надеялся, что они успеют. Обернутся раньше, чем в замок явятся по душу Рикардо эти коршуны — святоши, колдуны и боковые Атараиски, в сопровождении завизирующего позор рода королевского инспектора, чтоб этому сукиному сыну Серторию пусто было. После чего сюда переберутся Атараиски, получив титул новых графов Пуэбло, и всё закрутится совсем по-другому. Новая метла будет мести иначе, ей не нужны будут преданные слуги прежних хозяев…