— Так эт чо — нас в пещере пометили всех. Ну, не навсегда же?

— Давно было — поле рассеялось. А вот если мы плюхнемся куда-нидь также как вы в Туркмении, то пропадём от всех технических средств слежения. А за двадцать четыре часа — так улетим, что про нас вообще забудут. Ну, может быть.

— Ну, и куда лететь? Архимед?

— Сан Саныч, мы ж почти по тридцатому градусу северной широты прём — вон пирамиды уже видно.

— Ух, ты! Точно, пирамиды! Серёг, а какая Хеопса? — не удержался от уточнения бригадир.

— Та, что самая высокая! Ага! Сто сорок шесть метров.

— Может, объяснишь, при чём тут тридцатый градус? — майора более волновала скрытность, нежели пейзажность пирамид Гизы.

— А, ну да! — спохватился Серый, — вы ж с двадцатого века. Щас поясню.

— Давай, а то ещё вляпаемся куда-нибудь ещё.

— Да вы не бойтесь, Геннадий Петрович, у меня всё по науке. Просто вдоль тридцатого градуса равноудалено сосредоточены основные аномальные зоны планеты. Ну, где корабли исчезают, самолёты пропадают, люди куда-то деваются при дымящемся ещё обеде, — обнадёжил пилот, не отрываясь от управления.

— Понятно! Безопасно, в общем! — иронично кивнул контрразведчик и помотал головой, прогоняя невидимых бесов.

— Это как поглядеть. Но мы с вами — меченные! Есть большой процент за того, что нас пропустят без повреждений! — радостно сообщил энтузиаст полёта на Тейю.

— Ну и где ближайший разлом?

— А вы откуда знаете, тащ майор?

— Да тоже — читать люблю служебную литературу. Ну, где?

— Так пролетели Геннадий Петрович — под пирамидами был ближайший.

— И что?

— Теперь надо на Атлантику выходить.

— А над Африкой?

— Есть, но слабенький.