— А почему со славами не хотите союз заключить? Пусть живут перед стеной вместо буфера?

— Перебьют их татары, Ген, а они всёж почти по русски говорят. Мы им и так поддержку делаем.

— Ух и накручено у вас тут! А что вы так на амазонку отреагировали, когда я сказал, что в плен взяли?

— Хм, думаю я, что она шпионить к вам пошла. Ещё никто не смог взять в плен амазонку Большого Зонги. Если только — она сама этого не захотела.

— Да, ты что! Она в центре крепости сейчас! Раненная!

— Но ты ж её развяжешь когда-нибудь?

— Баба же?

— А ты видел, как татарва их боится? Ваши пулемёты не боится, а их — как огня!

— Надо срочно связаться с горой!

— Свяжись, и скажи, пусть стерегут с собакой, — по связи ответили, что меры приняты, рана плохо затягивается и у Амы, вероятно, воспаление. Кормят насильно антибиотиком. Чуть доктора не убила полуздоровой рукой.

— Мой тебе совет — пусть наденут на неё ошейник.

— Зачем?

— У них закон, если тот, кто её победил, одевает ошейник — всё, она рабыня, пока хозяин не снимет сам с её шеи. Законы такие. Ошейник — знак того, что аму победили честно. Она обязана слушаться беспрекословно. Правда я такого не слыхал, за одну аму зонги убивают десять тысяч, есть над чем подумать прежде чем грохнуть такую девочку.

— Нас всего то восемнадцать, придётся Зонгам подождать. А ты их видел?

— Их никто не видел, но все про них знают. Хитрые бестии.

— Понял. А у вас, что тут животных нет домашних?

— Почему нет? Есть. Местная фауна. Волкокошек пробуем разводить.

— Кого?

— Что, не видел ещё? Значит, бог миловал. Их Зонги вывели. Некоторые одичали. Вот их и можно одомашнить. А тех что у Зонги на службе лучше сразу убивать. Так что, если увидишь стреляй без предупреждения.

— А почему волкокошки?