одного килограмма мяса, забрали у меня немало учебного времени. Как бы то ни было, к

концу третьей пары я вышел на цифру, которая настолько меня впечатлила, что оставаться

далее безучастным слушателем я уже не мог и отправился домой.

Дома я рассказал мамочке, как отныне может измениться наша жизнь, проиллюстрировав свои рассуждения полученными во время сегодняшних лекций

цифрами. К сожалению, она возилась с Раечкой, готовила обед, и, как мне показалось, отнеслась к моим соображениям без должного внимания.

Бог мой, как ждал я в тот день любимую Люсеньку! Какие мысли суеверно отгонял

о будущих упоительных тратах! Как медленно тянулось злосчастное время!

Люся с мамой, тяжело нагруженные наследством, возвратились в одиннадцатом

часу вечера. Таисия Ивановна почему-то хромала. Передвигая ноги с трудом, она

опиралась на Люсино плечо и время от времени тягостно стонала. Вид этой парочки не

очень вызывал ощущение свалившегося на них счастья, и меня страшно тянуло

поинтересоваться успехами их мероприятия, но начинать с места в карьер было как-то

неудобно. И только раздевшись, приведя себя в порядок, поужинав и выпив чая, они

неохотно начали свой скорбный рассказ о поездке в Железный Порт и увековечивании

памяти безвременно усопшего.

Приехали они одними из первых и, не дожидаясь других, начали поверхностный

осмотр дедовой усадьбы в поисках бесценных сокровищ деревенского Алладина. Бегло

оглядели комнаты с убогой старенькой мебелью, допотопный телевизор «Весна» и

противно дребезжащий с помятой дверцей холодильник. Как потом рассказала Люся, сердце у нее сжалось в неприятном предчувствии. Затем перешли к тщательному

досмотру. Прочесали каждый сантиметр сырого подвала, перевернули многолетние