— Доброе утро, — в кабинет влетает Инесса Викторовна, раскладывает на столе какие-то бумажки и садится на место Феликса. — Сегодня я проведу у вас занятие. На чем вы остановились в прошлый раз.

Что? Какое занятие? Эй, женщина, вы не в ту группу попали! У нас пары ведет наш куратор — Феликс Владимирович! А вы можете спокойно сидеть на кафедре и пускать слюнки на моего мужчину! Да-да, он мне рассказал, как вы на него глазеете, да и я не слепая!

— А где Феликс Владимирович? — спрашивает Валик. Ну хоть голос вовремя подал, уже радует, а то тормозит уже которую неделю.

— Его временно отстранили от занятий.

— Что значит отстранили? — теперь интересуюсь я.

— То и значит, Орлова. Так, на чем вы остановились?

Ребята молчат. Никто не смеет нарушать тишину, даже ботаник Валик солидарен с нами и ничего не отвечает заведующей кафедры.

— Будете и дальше в молчанку играть?

Нет, не будем. Остальные пусть что хотят делают, а мне здесь ловить нечего.

— Орлова, ты куда собралась?

Куда надо, туда и собралась, ясно? Так и отвечаю женщине. Мысленно, правда. На деле всего лишь смахиваю блок и ручку в сумку и выбегаю из аудитории. Нужно спросить, что случилось, почему он шел к нам на пары и не появился. Черт, где же телефон? Может, он на кафедре? Вот! Как раз мимо прохожу.



— Извините, — врываюсь без стука в помещение. — Феликса Владимировича не видели? — спрашиваю у Софьи Андреевны — пожилой немки с нежным характером. Странное сочетание, да?

— О, он только что ушел. Может, догоните его в холе и… Орлова! А дверь кто закрывать будет?

Сами закроете. А мне нужно догнать Феликса, спросить, что случилось. Вдруг ему нужна моя помощь, а я нахожусь в неведении? Надо еще раз позвонить. Почему он трубку не берет? Феликс, не шути так! Я ведь переживаю. Что, если…

Если о нас узнали…

Но кто? Кто мог рассказать? Только не говорите, что Дима постарался! Иначе я ему шею сверну. То-то он так спокойно сидел в аудитории, глаза, как у ослика, состроил. Думал, что я поверю? Нет уж!

Главное сейчас — найти Феликса. Нужно все у него узнать. А то я напридумываю себе невесть чего, а все окажется совсем иначе. Тогда почему его отстранили от занятий? Ничего не понимаю. И вообще… Боже! Вот он! В холле около выхода.

— Феликс… эм… Владимирович, — еле-еле произношу отчество при беге. Между прочим, мне трудно передвигаться. Снова. К каблукам за эти дни я привыкла, но к марафону на них — нет. — Постойте!

Почему он не останавливается? Эй! Я зову тебя, между прочим!