— Нет, но с Виолеттой мы были духовные близнецы.

Лазарус даже крякнул от удивления. Судя по мимике, он явно хотел расспросить меня поподробнее, но процесс уже запущен, вихри закрутились, прерывать такое нельзя.

— Хорошо, Северин дер Гуттанберг, он же Фьор, готов ли ты взять в жёны Виолетту Трамборскую, она же Мар…

— Мария Морозова, — напомнила я.

— Маряимарозова, — как мог, повторил архимаг.

— Готов! — спокойно и в то же время весомо проговорил Фьор.

Ух, у меня даже волна дрожи по телу пробежала от его тона. Я уже молчу о волнении в целом — всё-таки событие неординарное, более того — долгожданное!

— Виолетта Трамборская, она же Мареамарозова, готова ли ты взять в мужья Северина дер Гуттанберга, он же Фьор?

— Готова! — выдохнула я.

Что-то меня так колбасить начало, даже ноги задрожали. И дышать стало неудобно, что неудивительно, воздух-то реально сгустился.

Что говорил Лазарус дальше, я понимала слабо. Только чувствовала, как разгорается огонь в груди, как от Фьора идут ко мне горячие волны, как наша магия тянется друг к другу…

А потом я не выдержала и… упала в объятья своего жениха. Ноги подкосились, тело затряслось уже полностью, и только взгляд Фьора — любящий, обволакивающий — держал меня на плаву.

В какой-то момент меня пронзила довольно сильная, но короткая боль, от которой я попросту отмахнулась. И этим меня пугали? Пф, да после родов и эпичного падения с балконом это просто мелочи жизни!

После боли наступило блаженство. Я чувствовала, как мы срастаемся с Фьором, как наш огонь переплетается столь тесно, что уже не разобрать, где чьё пламя. Нестерпимо хотелось скинуть с себя красивое и в то же время жутко надоевшее платье, сорвать с новоиспечённого мужа рубашку и прочее и…

— Благословенны истинные! — воскликнул Лазарус после чего буйство магии стало затихать.

Видимо, здесь это финальная фраза обряда. Мужем и женой официально не объявляют, а вот так провозглашают. Интересненько!

— Можете отправляться в спальню, пользуйтесь тем, что я сейчас добрый, — устало выдохнул архимаг после того, как магия улеглась. — Так уж и быть, подожду ваших объяснений до завтра.

Я только и смогла, что хихикнуть, а потом и вовсе охнула, потому что меня подняли и понесли. Причём не из храма, а вглубь, где, оказывается, имелась брачная спальня с такой огромной кроватью, что мама не горюй! От одного её вида стало невыносимо жарко, мне даже показалось, что платье уже начало тлеть и вот-вот вспыхнет. Ой, а это не кажется, действительно запахло палёным…

— Потерпи, милая, ещё чуть-чуть, — Фьор говорил таким низким, таким волнующим голосом, что ни о каком терпении речи и быть не могло.

Я всё-таки вспыхнула и тут же испугалась: вдруг у меня тоже волосы сгорят, как у Фердинанда? Как-то не улыбается ходить лысой. Да и кровать жалко, вон она какая роскошная. Наверняка удобная, а если мы её подожжём, то где тогда будем любить друг друга? Не на полу же…