— Жени или уже завтра тебя сошлют в какой-нибудь забытый Создателем приход где-нибудь на окраине королевства.

Я глупо хихикнула. Всё это было очень, очень странно. И совсем не походило на реальность. Так ведь не бывает. Наверное, я просто уснула в библиотеке и весь этот бред мне снится. Не то чтобы я хотела выходить замуж за Кристофера даже во сне, но… Грудь снова опалило, и я, как его светлость мгновение назад, впилась в храмовника хищным взглядом:

— Я хочу за него замуж! Давай сюда свой кинжал!

Неужели я это сказала… Более того, сама схватила нож, уверенно сжала рукоять и от души полоснула по протянутой мне ладони чужого жениха.

Видя, что отговаривать нас бесполезно, иерей затянул свою заунывную ритуальную песню. Когда острое лезвие рассекло кожу, мы с Кристофером соединили ладони и на древнем хальдорском произнесли брачные клятвы: глядя друг другу в глаза, громко и уверенно, оставив в прошлом все сомнения.

Глаза Кристофера — тёмные, как горький шоколад, который я так любила… это было единственное, что сейчас видела. Всё остальное расплывалось, превращаясь в вязкий туман, медленно подбирающийся, обволакивающий нас. Он поглощал пламя, трепетавшее над свечами, и лик иерея, широкие нефы церкви и даже алтарь.

Я не видела ничего, кроме своего уже, кажется, мужа. Не чувствовала ничего, кроме болезненной пульсации в ладони, прижатой к его руке. Но это была приятная, желанная боль.

А потом все звуки стихли, оборвались резко, и голос Кристофера в наступившей тишине прозвучал как гром среди ясного неба:

— Пойдём отсюда.

Меня снова подхватили на руки, а следующее, что выплыло на поверхность сознания — это я в спальне, сражаюсь с его рубашкой. Перед Кристофером лежит задача посложнее — выиграть битву с корсетом, но он с ней успешно справляется, и вот уже я сама помогаю ему избавлять меня от белья. Вздрагиваю, когда он опрокидывает меня на спину, и продолжаю дрожать, чувствуя, как меня вжимает в простыни горячее, сильное тело мужчины.

Моего. Мужа.

Мне не дают зациклиться на этой мысли — целуя, Кристофер опускается ниже, обводит языком чувствительную ареолу и легонько её прикусывает. Я вскрикиваю от яркого, ослепляющего чувства — боль, смешанная с первыми волнами удовольствия. Они накатывают, одна за другой, заставляя выгибаться навстречу мужу. Цепляюсь за его плечи, обвиваю ногами, желая поскорее перейти к самому приятному.

— Нетерпеливая моя, — шепчет Кристофер, возвращаясь к моим губам.

Грейсток подхватывает меня под бёдра, резко входит, заполняя собою. Двигается вместе со мною, переплетая наши пальцы, целуя и лаская меня губами. Снова и снова, пока туман вокруг нас не смыкается повторно, а внутри у меня, кажется, проносится самое настоящее торнадо, которое оставляет после себя приятное опустошение и слабость.

Устроившись в руках Кристофера, я закрываю глаза и проваливаюсь в никуда.