— Вроде того, — уклончиво ответил демон. — Не за что-то, а за те самые грехи, которые мы олицетворяем.

Я взглянула на него недоверчиво.

— Постой-ка. Не такие уж это и страшные грехи. Подумаешь, какое-то обжорство, или вот твой… лень. Я и сама лениться люблю иногда. Особенно по выходным. Я теперь что же, тоже демоном стану?

— Ты не станешь, — успокоил меня Лень. — Такая честь удостаивается лишь немногим по праву жребия. Выбор из множества кандидатов чисто случайный.

— Значит, тебе просто не повезло?

— Почему не повезло? Стать демоном, не самое худшее, что может произойти с тобой после смерти. Единственная проблема в том, что утрачивается вкус к жизни и ощущение реальности этой самой жизни. Ты будто живешь во сне и понимаешь, что это сон, и все в нем бессмысленно, эфемерно. Все твои достижения, страхи, горести, радости… Все! Ты понимаешь, что ничего этого нет — и эмоции исчезают, после чего ты начинаешь сомневаться в своем существовании. Не так, чтобы очень страшно, но и не особо здорово.

Я вспомнила, как нечто подобное рассказывал мне Глатоний.

Тут на маленькой сцене, что находилась возле стены под навесом, появились музыканты. Они принесли инструменты — две гитары, флейту и там-там — начали настраиваться.

— Музыка, здорово! — порадовалась я.

— Люблю живую музыку, — поддержал меня Лень. — Предпочитаю что-нибудь мелодичное и не очень громкое. Спокойное.

— Колыбельные, — подколола собеседника я.

— Точно не марши, — отшутился он.

И тут полилась музыка, завораживающая, легкая, приятная, немного грустная. У меня от нее даже мурашки побежали по стелу, а потом внутри все сжалось в комок. В мыслях появилась четкое осознание того, что, опоздай Лень в катакомбы Синебородова или не приди… и я бы, скорее всего, тут уже не сидела… Стало больно и страшно. Ужас предательства, которое может совершить с человеком человек, поднял в душе волну омерзения. На глаза сами собой навернулись слезы. Я громко всхлипнула, размазала предательскую влагу по щекам.

— Ты чего, Сонь? — заволновался демон. — С тобой все… А, ясно…

— Нормально… Со мной все нормально. Просто… Подумала…

Не люблю, когда другие смотрят, как я плачу. Стыдно как-то. Неудобно и неуютно. Я попыталась исправить все с помощью салфетки, но получилось только хуже. Лень сел рядом и осторожно, словно боясь моего протеста, обнял меня за плечи. Попытался успокоить:

— Сонь, ты — живая. Все хорошо теперь… Если даже не хорошо, то нормально… Черт! Я совершенно не умею успокаивать плачущих людей!

— Все нормально, — эхом повторила я его слова. — У тебя получилось. Я больше не плачу, — изо всех сил попыталась «втянуть» слезы обратно в глаза (не удалось). — Видишь, я больше не плачу. Почти.

— Ладно… Хорошо…

Демон вернулся на свое место. Предложил: