Ночь

Двери с мягким стуком захлопнулись за нашей спиной. Отрезали от дворца, от остальных фейри… от всего мира сразу.

Был лишь Кэйворрейн, я и полотна его тканей, что окружали нас во всех сторон. Свет мягко играл на переплетении нитей, и я смотрела… смотрела куда угодно, лишь бы не на мужчину, что стоял в нескольких шагах от меня.

Взгляд блуждал с бархата на шелк, оттуда к органзе и наконец остановился на темных плитах пола. По которым со звоном покатился бесценный венец, что еще недавно красовался на голове правителя неблагого двора. Рядом со звоном упала алмазная булавка, скреплявшая шейный платок, костюма, в котором король был на балу.

Я вскинула голову, изумленно глядя на Кэйра, который уже расстегнул камзол и он как раз сползал с широких плеч короля мягко оседая на пол. Накрывая регалии.

– Что ты… – начала было я, но тут же покраснела и осеклась, так как действия были вполне прозрачны.

Плетущий лишь улыбнулся, приблизился ко мне вплотную и, коснувшись губ пальцем, тихо шепнул мне на ухо:

– Ш-ш-ш… молчи, моя королева. Сегодня особенная ночь. Наша с тобой. И в ней не должно быть слов. Лишь чувства.

Я медленно опустила ресницы и потянулась вперед, касаясь губами руки Кэйра. Мягко лизнула, пробуя на вкус его кожу, наслаждаясь прерывистым, судорожным вдохом, что вырвался из груди короля.

Длинные пальцы взяли меня за подбородок, запрокинули голову, и король впервые поцеловал меня как жену. Сначала мягко, нежно, словно пробуя, а после страстно, практически грубо. Но как же мне все это нравилось!

Поцелуи перешли с губ на шею, и мешающий правителю Неблагого Двора наряд словно распадался на волокна и сползал с моего тела.

Он уже давно избавился от своей одежды и, проказливо усмехнувшись, потянул меня за собой, заворачивая нас обоих в прохладную ткань.

Я сходила с ума от тактильных удовольствий, не в силах разобрать, где заканчиваются прикосновения Кэйра и начинается атлас.

А потом король пропал. Испарился, словно его и не было.

Выбравшись из атласного кокона, я шла вперед, по залу, который будто перестал иметь края. Лишь полотна-полотна-полотна. Спускающиеся с потолка, что терялся в туманной дымке. Мягкие и грубые, горячие и холодные как лед. Я отодвигала их, тихо окликая своего уже теперь мужа, и ощущала, как по телу проходит дрожь предвкушения.

И в этот момент на меня снизошло понимание, почему люди не могут забыть секс с фейри.

Просто… Этот мужчина был везде и всем. Он мог касаться моего тела руками или шелком. Он мог заворачивать меня в морской прибой, мог укутать в лунные лучи, что стали органзой, мог ласкать воплощенным туманом…

Вот я теряю его и стою обнаженная, но в украшениях, растерянно оглядываясь, – и вдруг он прижимается ко мне со спины… Вот я опять одна и по телу пробегает холодная дрожь – и тут же его горячие пальцы ласкают мою грудь, выводят неведомые узоры на ногах…

Мы так и не дошли до спальни.

В какой-то момент Кэйворрейну наконец-то надоело играть, и, резко сорвав бархатный отрез, он бросил его на пол и, подхватив меня на руки, мягко опустил на ткань.