– Да, – мягким, но раскатистым голосом подтвердил Кэйр, в эмоциональном фоне которого стало еще больше удивления и тревоги.

Выловить бы потом этого друида и порасспрашивать поподробнее! Как так – племя Партолона? Это же оно там не мертвое в горах бродит и фейри режет!

Жрец взял со стоящего рядом постамента первую чашу из двух. Черную как самый густой мрак.

– Принимаете ли вы всю горечь, что вам выпадет?

– Принимаем.

– Так испейте же. Первой это выпадает невесте. Именно она решает, сколько горечи ей пить в совместной жизни.

Чаша была холодна как лед. Казалось, после нее мои руки уже никогда не смогут ничего ощущать. Напиток оказался прозрачнее кристальной воды, но отвратительным настолько, что это выбивало слезу. С трудом отдышавшись, я передала чашу королю.

Он залпом допил ужасную жидкость, наглядно всем показав, что горечи в наших отношениях ему, очевидно, придется испить немало.

– Принимаете ли вы всю сладость, что ждет вас на жизненном пути?

– Принимаем.

Второй напиток был самым чудесным, самым вкусным, что я пила в жизни. Невероятный, прекрасный, его хотелось выпить залпом, целиком и не оставить ни капельки!

Просто титаническими усилиями я смогла отдать Кэйру чашу. В ней осталась, кажется, ровно половина.

Король улыбнулся мне и допил.

– Волею Дану я связываю ваши судьбы перед лицом богов, людей и всего волшебного народа! – торжественно провозгласил жрец, и зал взорвался овациями.

С потолка, кружась, осыпались искры и лепестки цветов, а Кэйворрейн склонился к моим губам, жадно целуя и… отдавая вместе с поцелуем еще один глоток сладкого напитка нашего счастья.

Я подалась вперед, кладя руки на плечи мужчины, и вернула ему ровно половину.

Душу затапливала искристая радость. Ярче радуги, прекраснее северного сияния.

Мое счастье. Разделенное на двоих.