Его слова придавливают меня к полу гранитной плитой.
Я не могу пошевелиться, или хотя бы вдохнуть.
Хочется сдохнуть. Просто пропасть, исчезнуть раствориться, и больше никогда не чувствовать этой сжирающей червивой гнили в сердце.
Нежели правда? Неужели Константин окончательно что-то сломал в нем и превратил в бесчувственного монстра, оболочку человека, лишенную души?
Я пытаюсь разглядеть хотя бы отголосок, осколок
Я не могу даже заставить себя подойти и коснуться его, потому что это больше не он. Это что-то новое, пугающее, еще более жестокое, чем раньше.
И все-таки я делаю эту последнюю попытку. Заставляю себя сделать шаг, продолжая смотреть все в те же безразличные глаза, и мягко беру его лицо в свои руки, чуть наклоняя вниз:
— Эм, прошу тебя!.. Прошу, впусти меня!.. Клянусь, я никогда не сделаю тебе больно!.. Слышишь!..
Он безучастно смотрит в мои глаза, наполненные слезами, а потом смыкает пальцы на моих запястьях. Опускает их вниз резко, сжимая до боли, но я крепко стискиваю челюсти, чтобы не кривить лицо.
— Диана… Какая же ты… Мечтательница, — его усмехающееся лицо приобретает саркастическое выражение. — Что же мне с тобой делать? — выдыхает, отпуская мои руки и обходит кругом, оглядывая. А я вся сжимаюсь, ожидая его приговора. — Хорошо… На что… На что ты готова ради меня? — он останавливается сзади, и я вздрагиваю, когда его пальцы касаются моих плеч.
— На… — голос срывается, пропадая, и я повторяю вновь. — На всё.
— Ты уверена? — горячий шепот ожигает ухо.
— Уверена. — Оборачиваюсь и прямо смотрю ему в глаза. Кажется, на секунду в них мелькает изумление.
Что, чертов демон, к такому ты не был готов?
И я всю собираюсь, понимая, что слишком рано отчаялась.
Я люблю его.
Люблю каждой клеткой тела, и моя душа желает только его с самого первого прикосновения. И я не отдам Мулцибера в цепкие руки безумия. Плевать, как долго это займет, и каких именно испытаний он от меня потребует.
Я. Не. Сдамся.
И приняв окончательное решение, я еще выше задираю подбородок.
Эм, кажется, действительно сбит с толку.