В доме стояла густая тишина, словно хозяева в отъезде. Никого не видно и не слышно. Звуки из подвала словно отрезало, народа здесь битком, но, видимо, хорошая изоляция и большая площадь делали свое дело. Да, если регулярно мучаешь людей, изоляция нужна качественная.
Я выскользнула в коридор и бросилась к спальне любовницы мэра, который жил здесь раньше. На ходу вытащив связку ключей, я быстро открыла дверь и заскочила внутрь.
Только здесь я смогла немного расслабиться. Я тихо закрыла дверь на ключ и устало прислонилась к ней, прикрыв глаза. Рука, держащая пистолет, мелко дрожала. Нервы. Так дело не пойдет, нервы и меткость несовместимы.
Я перевела дух и огляделась.
В комнате царил полумрак, созданный плотными сиреневыми шторами. Симпатичная комната. Маленькая, в холодных тонах. В углу стояла кровать, сверху небрежно наброшен плед. Так и потянуло влезть под него и, наконец, выспаться.
На полу лежал слой пыли. В комнате давно не жили и даже уборщица сюда не заглядывала.
Я занялась поисками двери, открывающей потайной ход. Как оказалось, ее особо и не скрывали. Выдала ее панель с маленькой замочной скважиной. Я подобрала ключ, провернула в замке и, услышав, как в нем что-то щелкнуло, потянула панель на себя.
Она легко поддалась и я с любопытством заглянула внутрь. Там оказалось что-то вроде каменного желоба без отделки, вверх вела винтовая лестница. Я влезла туда, чувствуя себя в мышеловке, извернулась, притворила за собой панель и как можно тише начала подниматься. Подъем закончился такой же панелью.
Я присела на верхнюю ступеньку и выглянула в замочную скважину, ничего не увидела, зато уловила отчетливый запах нафталина и ткани. Потайной вход выводил в шкаф. Архитектору не откажешь в юморе.
В комнате кто-то был. Насторожившись, я услышала тихий голос – мэр? Он не один? Около минуты я слушала монотонную речь, то затихающую, то снова бормочущую что-то. Из-за панели и шкафа плохо слышно, что происходит в спальне.
Я вставила в скважину ключ, больше всего на свете боясь, что замок не смазан и заскрипит на весь дом. Но ключ повернулся как в масле – пальцы сами повернули, еще до того, как я поняла, что делаю. Глаза боятся – руки делают. Панель сдвинулась вбок, в стену, и я оказалась в шкафу.
Голос остался глухим, но стал громче, и я узнала Всеволода. Я опоздала.
Опоздала во всем. Мэр снова монотонно задал вопрос и вместо ответа раздался вопль Эмиля.
Я съежилась, уткнувшись в перебинтованную ладонь. Дыхание забил яблочный очиститель для окон и это позволило не чувствовать другой запах, проникший из комнаты: мерзкую вонь паленой плоти, дыма и золы.
Убийца в шкафу – есть в этом что-то смешное, но сейчас мне смешно не было. Нутро сжало в спазме. Меня скорчило от ужаса на физическом уровне, животного страха. Мышцы закаменели, волосы на шее встали дыбом. Я крепко сжала пистолет, но не могла перебороть себя, ногой выбить дверь и поговорить с мэром по душам.
Если никто из них не смог, что могу я?
Я постаралась выровнять судорожное дыхание, пока меня не услышали, и открыла глаза. Сверху висели вешалки с каким-то тряпьем, я аккуратно придержала их рукой, чтобы они не болтались, и пододвинулась к самой створке.
В узкую щель не до конца прикрытого шкафа я увидела очертания кровати.
Сначала мне показалось, что в спальне наступили серые сумерки, но потом поняла, что их создают тяжелые шторы. Я закрутила головой стараясь разглядеть как можно больше.
Шкаф находился напротив кровати, за ним окно. Судя по голосу, мэр где-то слева, за кроватью и Эмиль там же. Я вывернула шею, стараясь не боднуть дверцы шкафа и не вывалиться из него.