До полудня осталось не больше часа. Город ожил: бурлил, задыхался, и никакого дела до меня – проблемной охотницы на заднем сиденье красного «БМВ», никому не было. Сидящие впереди Рената и Андрей всю дорогу мрачно молчали, как на похоронах, и когда машина затормозила, а стекло водительской двери поехало вниз, я впервые за всю поездку услышала резкий голос Ренаты:
– Рената Рокотова!
Я сползла вниз по сиденью, наблюдая за охранником, склонившимся к Ренате. Он ее узнал. Узнал и Андрея. Меня не заметили – помогла густая тонировка задних стекол.
Кованые ворота открывались. Рената тихо ругнулась – то ли на охранника, то ли просто на медленные ворота, закрыла окно и послала машину вперед. Створки сомкнулись за машиной с тихим лязгом челюстей голодного льва. Ладно, не надо таких сравнений.
«БМВ» поворачивал, объезжая нелепую огромную клумбу посередине двора. Рената проехала центральный вход и затормозила метров через десять – рядом с бежевым обшарпанным фургоном. Левое крыло, я так понимаю?
Дом мэра выглядел шикарно, настоящий особняк. Быть главным вампиром города прибыльное дело, ничего не скажешь. Резиденция располагалась почти в центре – полгектара, обнесенные высоким забором. Добротный кирпичный дом выглядел совсем не страшным. Никто бы не догадался, что здесь живет вампир, скорее, подумали бы на богатого бизнесмена или вроде того.
Рената заглушила двигатель и переглянулась с Андреем.
– Ну что, пошли? – с невеселым вздохом спросила она.
– Пошли, – ответил Андрей.
Они вышли, не сказав мне ни слова. Даже в зеркало заднего вида на прощание не посмотрели. На крыльце их встретил охранник, и они вместе скрылись в доме. Я осталась одна. Пока все шло, как задумано, кроме одного – в планы никак, черт возьми, не вписывался фургон. И не надо меня убеждать, что мэр ездит на этом корыте.
Я приоткрыла дверь с левой стороны, чтобы оказаться между «БМВ» и фургоном и выскользнула на холодный асфальт. Прижавшись к бежевому борту, я рассматривала фургон. Я знала эту машину – и долго ломала голову кому она принадлежит. На этом фургоне ночью к музею подъехал человек, чтобы надеть на руку охотницы Веры мое кольцо. Интересно.
Я нырнула под машину – по моим подсчетам где-то за ней находилась дверь в подвал. Снега не было, но асфальт ледяной. Под днищем натекло пятно маслянистой жидкости, дизельным топливом воняло так, что заболела голова. Я подползла к краю, рассчитывая вылезти с другой стороны фургона, и нащупала в кармане связку. Не глядя выбрала нужный ключ – ошибиться трудно, он самый большой.
Дверь в подвал существовала. Именно за фургоном. Сердце отпустило, я опасалась, что никакой двери не будет и я застряну на этом солнечном дворе.
Кошмар заключался в другом – она открылась. Я лежала на боку и смотрела на пару женских сапог. Шпильки и насыщенный голубой цвет внушали подозрения. Какая женщина такое наденет? Только Карина. Значит и ее брат где-то неподалеку. О них речи не было. Особенно если вспомнить, что у них на меня ого-го какой зуб.
Какого черта они делали в подвале? Шпильки энергично зацокали к фургону. Зазвенели ключи. Задумчивый женский голос произнес:
– Мне перестает это нравиться.
Из подвала раздался ответ Валеры:
– Поговорим позже.
Я отмораживала бок через тонкий свитер, но шевелиться не рисковала.
Валера захлопнул тяжелую подвальную дверь, и они полезли в фургон. Значит вот кто ездит на этой колымаге. Могла бы догадаться: Карина интересовалась моим кольцом, нет ничего странного, что ее брат отвез кольцо к музею, когда она его раздобыла. Последние сомнения отпали.