Камеристка обосновалась в небольшой прохладной комнатке, примыкавшей к королевским покоям, мимолетно посожалев об отсутствии госпожи – из-за осады города королева-мать осталась за стенами, в лагере сына, Ричарда Львиное Сердце. Мадам де Борж зажгла свечи, устроилась в кресле, и, набросив на колени шерстяное одеяло, углубилась в изучение душеспасительной книги святого Августина. Если принцессе потребуется, она позовет.

Сама Беренгария маялась праздностью. Книги прочитаны, вышивать она не любила с детства, кошка, подаренная Ричардом, оказалась с характером, причем столь же скверным, как у ее предыдущего хозяина, и категорически не желала поиграть со своей новой владелицей. Может быть, навестить сестру Марию Медиоланскую?

Открыв, а затем тихо затворив дверь, Беренгария выбралась в коридор. Налево, затем направо в проход, ведущий к капитулярной зале и трапезной, затем еще по одному коридору, в конце которого прячется каморка келаря монастыря – сестры Марии.

– Преподобная сестра? – Беренгария толкнула притвор, осторожно сунувшись внутрь.

– Ваше высочество! – монахиня, довольно красивая женщина лет тридцати, происходившая родом из Милана, по-латыни называвшегося Медиоланом, привстала из-за столика конторки, заваленного пергаментами. – Заходите же, вы мне отнюдь не помешаете.

– Я хочу вернуть… – принцесса, ничуть не краснея, как положено всякой благовоспитанной девушке, вынула из рукава платья тщательно завернутый в ткань томик книги. – Ваш Овидий. Могу лишь поблагодарить.

Мария Медиоланская, подозрительно глянув на дверь, из-за которой в любой момент могла возникнуть наисуровейшая аббатиса Ромуальдина, кивнув, взяла книгу и быстро отправила ее под стол, в тайный ящичек.

– Хотите другую? – сестра-келарь вопросительно посмотрела на Беренгарию. – Стихи Анакреона, например? Или сочинения Апулея?

– Бойкий у вас монастырь, – непринужденно заявила принцесса, не вогнав, однако, сестру Марию в смущение. Та ответила:

– Вы не читали сочинения святого Умберто Болонского? Очень жаль, что сей добродетельный человек столь мало известен… Знаете, что он однажды сказал?

– Представления не имею, – честно призналась Беренгария. – Но с интересом выслушаю.

Монахиня, нахмурив лоб и припомнив, вдохновенно процитировала:

– «Все, что звучит разъяснением и доказательством Святому Писанию, должно сохраняться, дабы преумножалась слава Слова Господня; но и все, что Писанию противоречит, уничтожаться не должно, потому что, только сохраненное, оно может быть опровергнуто теми силами, которые получат подобную возможность и подобное задание, теми способами, которые укажет Господь, и в то время, когда он укажет». Полагаю, любая книга достойна изучения, ибо в них собраны человеческие мысли о мире тварном, коий столь же многообразен, как сам Господь. Идемте, ваше высочество.

В библиотеке Беренгария получила новую книжку, но, как предупредила сестра Мария, не столь фривольную, как Овидий, а, скорее, познавательную.

– Вам ведь интересны дни давно минувшие? – спросила монахиня, выдавая тяжелый, переплетенный в дерево и кожу, томик принцессе. – Для мирянки вы слишком образованы, ваше высочество, а, как известно, целью изучения истории является не только ознакомление с событиями прошлого, но и приобретение опыта на будущее время. Это летопись, вернее, список с изначального источника. То ли пятая, то ли шестая копия. Охватывает почти два столетия от времен правления Дагоберта II Меровинга до Карла Мартелла, ставшего первым королем новой династии во Франции.

– Что же в этом необычного? – удивилась Беренгария. – В библиотеке моего отца было множество летописей и я почти все прочитала.

– Эта хроника, – понизив голос, сказала сестра Мария, – крайне редкая. Обычно все экземпляры списков сжигают. Они числятся в Индексе.

Принцесса поняла, в чем дело. Апостольский престол несколько лет назад составил так называемый Index Librorum Prohibitorum – Список запрещенных книг. Сюда входили сочинения еретиков, отступников, раскольников, некоторые языческие сочинения, сохранявшиеся со времен Рима и Греции, а также неугодные Риму трактаты и хроники. Запретный плод сладок, а потому Беренгария взяла летопись и отправилась обратно. Предстоял полный вечер интересного чтения.

Король Наварры Санчо недаром получил прозвище Мудрого. И не только потому, что благоразумно правил небольшим горным королевством, отделенным от Аквитании и Лангедока Пиренеями, а на юге и западе граничившим с враждебным Кордовским халифатом, принадлежащим маврам-мусульманам. Прежде всего отец Беренгарии предполагал: каждый его ребенок (а это трое сыновей и две дочери) обязан получить наилучшее образование. Генрих II Английский, к примеру, пренебрег образованием младших сыновей, предпочтя видеть ученым лишь старшего сына-наследника, тоже Генриха, и весьма жестоко просчитался. Генрих, за ним Годфри, средний отпрыск, погибли несколько лет назад, и корона перешла к Ричарду, с трудом умевшему поставить свою подпись под документами и тяготевшему к мальчишеским развлечениям – мечи, щиты, турниры, знамена, вьющиеся над рыцарскими полками… Только младший английский принц, Джон (и то благодаря матери) был многоучен, но доселе оставался наследником. Когда (и если) у Ричарда появится сын, Джон останется только герцогом, а уж Львиное Сердце позаботится, чтобы новый принц Англии вырос точь-в-точь таким, как его папаша – хорошим воителем…

Беренгарию с детства окружали ученейшие монахи, король Санчо приглашал даже мавров из Университета Кордовы и евреев из самого блестящего учебного заведения Лангедока, находящегося в Нарбонне. Поэтому все пять отпрысков, от сына-наследника, дона Карлоса, до младшей сестры Беренгарии, принцессы Маргариты, по сравнению с Ричардом могли считаться настоящими мэтрами в богословии, философии, истории и геометрии. Одна Беренгария знала три главнейших европейских языка: норманно-французский, норманно-латинский и немецкий, если не считать языков интернациональных – высокую латынь и греческий. При необходимости Беренгария могла произнести несколько простейших фраз на арабском, но разбирать письменную вязь фарси, к сожалению, не умела.