Это был завод. Завод старый, какие раньше можно было размещать в черте города, потому что требовалось много рабочей силы. Собственно говоря, города и возникали – сначала как рабочие трущобы возле этих заводов, потом эти трущобы сливались в единое пятно, и возникал город. Теперь в том же Нью-Йорке бывшая шляпная фабрика служила для размещения мэрии города [16], но здесь… здесь все еще требовалась рабочая сила и все еще у рабочей силы не было денег, чтобы приобрести машину и ездить на ней на работу. Так что старые промышленные монстры здесь выжили, они стояли прямо посреди города бастионами грубого, примитивного промышленного прогресса – и людям впечатлительным они могли показаться вратами в ад.

Но Аскер впечатлительным не был.

Ища, где бы ему забраться наверх, он вдруг увидел поразительную картину – и хорошо, что он увидел это прежде, чем они увидели его. Рядом шел бой – а здесь, несколько… то ли воинов Аллаха, то ли еще каких – собрались рядом с горящим мусором в бочке… поразительно, но такая картина, достойная самых мрачных и отсталых уголков Африки, была здесь, в центре двадцатимиллионного города! Часть из них сидела, к чему-то прислонившись, часть стояла, они передавали по кругу здоровенный косяк и явно были довольны жизнью. И все бы ничего – но они мешали пройти. Даже если бы не было света от раскалившейся докрасна бочки – он бы прошел, но свет был.

Один из моджахедов встал, потянулся. Стало видно – у него автомат.

Аскер нажал на спусковой крючок пистолета-пулемета – и не отпускал его до тех пор, пока не выпустил весь магазин. Отдачи почти не было, пистолет-пулемет ровно как швейная машинка, выплюнул все пятьдесят патронов из длинного магазина, и все моджахеды, или кто там они были, легли ровно там, где и были. Ровной строчкой, можно сказать. А вот нехрен разгуливать с оружием в зоне боевых действий! И если уж разгуливаешь – то нехрен терять бдительность, курить дурь и расслабляться, не выставив часовых.

Заслужили – получите.

Он сменил позицию и выждал… если кто-то догадался занять позицию рядом, в темноте – то он так и ждет, пока потерявший бдительность из-за только что одержанной чистой победы «урус шайтан» выйдет под неверный свет костра… а вот не выйду! Но и ждать тоже не приходилось… он слышал, что сверху и правее, совсем рядом – на верхних этажах стреляют. И надо было торопиться – так что он, как мышь, проскользнул к двери.

Дверь. Толкнул глушителем… большое помещение, ряды шкафчиков – чисто. А вон там – лестница.

Ну-ну…

Он начал подниматься по лестнице. По его прикидкам – стреляли где-то этаже на третьем.

И нарвался на моджахеда…

Это был старый и опытный моджахед – на вид ему было лет сорок, а до такого возраста доживают очень и очень немногие. На нем была черная повязка с шахадой – символ смертника или амира, у рядовых бойцов они зеленые – и автомат, который он нес на сгибе руки. Борода у него росла во все стороны, он был похож на выросшего гнома своим массивным телом и короткими ногами. Волосы тоже были не стрижены как минимум год, и зловоние, исходящее от тела бандита, чувствовалось даже здесь…

Бандит стоял на посту.

Другой бы открыл огонь. Но не Аскер, у него нервы были крепче – он просто продолжил подниматься по лестнице.

– Салам алейкум, аскер… – сказал моджахед, затягиваясь козьей ногой. Судя по запаху – в козьей ноге был отнюдь не табак.