— Да. Слушаю, — сказал я в трубу сонным голосом.

— Володя, это Василий Василич, — сказала мне трубка «Моторолы», — в ноль часов объявлена «Тревога». Военком сказал, чтобы ты никого не оповещал, а сразу бежал в военкомат.

— Хорошо, я понял.

И тут же у меня пробежала вереница мыслей. А вдруг наш военкоматовский сторож Василий Васильевич на старости лет сбрендил? Все-таки возраст, да и «поздний романтизм или ранний маразм» и все такое. А вдруг кто-то прикалывается? Или проверяющие из округа приехали. Да и я думал, что никогда не доживу до боевого «Сбора». Но тут… Еще и «Тревога». Я набрал домашний номер военкома. Чтобы подтвердить полученный сигнал Там никто не ответил.

Но делать нечего, надо бежать, а потом уж разберемся. И с этой мыслью начал натягивать на себя носки, а потом штаны и рубашку повседневной формы. Потому что камуфляж у меня остался в кабинете.

Я бежал по ночной улице Николая Музыки в сторону Котовского спуска держа фуражку в руке. Сразу оживились улицы от всяких машин и, причем большинство военных уазиков. Не заметил, как уже добегаю до железнодорожного вокзала. Во дворе вокзала уже стоял БТР и, судя по форме, в которой были люди возле него, даже при таком освещении, было видно, что ребята из полка внутренних войск, что дислоцировался на улице Истомина. Напротив цеха шампанских вин какие-то пьяные отдыхающие на такси притормозили. Я бегу и не обращаю на них внимание. Наконец один из них высунулся из окна шестерки с бутылкой пива в руке и спросил у меня: «Что, спортобщество «Динамо»?», мне это не показалось смешным, поэтому ему с сарказмом ответил: «Нет. «Трудовые резервы». И они с пьяным диким хохотом увеличили скорость и исчезли за поворотом в сторону Малахова кургана. На повороте на улицу Лазаревскую возле меня притормозила еще одна шестерка, — в ней оказался начальник второго отделения нашего «гвардейского» Нахимовского РВК города Севастополя подполковник Гриненко Владимир Иванович («Гриня» или просто Иваныч). Здоровый мужик — под 2 метра ростом и носит 58 размер обмундирования. Кроме него в машине сидела наша «краса и гордость» — старший лейтенант Ямпринцева Оксана Александровна, и ее подчиненная — Куликова Мария Владимировна, которых он согласно схемы оповещения, забирал на машине.

— Ну, ты, Володя, даешь, — сказал Иваныч, — не успели тебе позвонить, а ты уже почти на месте.

— А что ж вы думали, Владимир Иванович, у нас, в Деснянской школе прапорщиков, главный тактический прием был — изматывание противника бегом, — ответил я, приводя дыхание в норму.

Ямпринцева отсела от меня чуть подальше и демонстративно отвернулась. Ну, конечно же, — я весь мокрый от пота. Тьфу! Чистоплюйка! Да и вообще, у нас взаимоотношения не клеились с самого начала. Она дочка какой-то шишки из городской налоговой администрации, и сразу после СВМИ (Севастопольский военно-морской институт) попала в военкомат. Поспешу объяснить, — дело в том, что офицеры никогда в военкоматы не попадают из училищ — они приходят как минимум старлеями, т. е. не менее двух лет службы в боевых частях. А на таких, что приходят сразу из училищ смотрят очень косо. И им нужно очень тяжко работать, чтобы заработать мало-мальский авторитет. Не спорю, я тоже не особо много служил в боевых частях — в общей сложности полгода на срочной службе и полгода контрактником в 324 Школе Прапорщиков в пгт Десна Черниговской области. Но я-то ведь не офицер.

А вообще, «прапорщик» — это не звание, — это диагноз, образ жизни или жизненное кредо. Все начальники складов, старшины рот, в общем, мест с материальной ответственностью — являются прапорщиками. Недаром же есть такая пословица, что мол не пойман — не прапорщик. Да, прапорщики тянут все, что плохо лежит. Также о прапорщиках говорят, что они — самое эффективное биологическое оружие: если заслать в тыл врага батальон прапорщиков — все живое останется, а материальное исчезнет. Что самое интересное: о солдатах, сержантов и офицеров есть песни, книги и т. д., а о прапорщиках — только анекдоты. Хотя, насколько я знаю, анекдоты сочиняют о тех, кого очень любят, например, теща (ни одного анекдота о свекрови не слышал), Василий Иванович Чапаев и Петька, Штирлиц и т. д.

Мы уже заехали во двор военкомата. Я первым выскочил из машины и помог довольно грузноватой Марии Владимировне выбраться из машины. Быстро забежал по ступенькам на крыльцо и, щелкнув тумблером на табло контроля прибытия личного состава, заскочил в дежурку. Нахлобучив фуражку, вытянулся перед военкомом и доложил, что прибыл…

Шеф отмахнулся от меня, — первый раз таким его таким видел. «Видать дела не ахти!», — мелькнула мысль. И я пошел в свой кабинет, чтобы переодеться в полевую форму… Через несколько минут уже вышел в коридор поправляя свой берет цвета полыни — в военкомате было непривычно тихо.

Что самое интересное в оперативном времени — это его течение. То есть оперативные сутки разбиты на 24 часа, но они обнуляются только после Ч+48.00. Как-то на одних учениях у меня спросили, который сейчас час — я с умным видом посмотрел на часы, с таким же умным видом ответил: «Че плюс тридцать восемь и двадцать пять минут». Хотя у меня спрашивали астрономическое время. Кстати, астрономическое время не всегда совпадает с оперативным.