Озеро было круглым, как капля ртути, и таким же безжалостно-равнодушным.

Оно неподвижно застыло в расщелине между гор, заполняя бездонную каменную чашу до самых краев, и обнимая отражение огромного лунного диска. Ар-та-Авир. Озеро Жизни и Смерти.

Над его ровной безмятежной гладью, почти касаясь ее, сияли яркие, мерцающие голубоватым светом звезды, далеко внизу виднелись огни Большой Алайи – главного города алайетов, а здесь, в отрогах Ареи, стояла оглушительная тишина. Ни дуновения ветра, ни шепота листвы, ни крика вездесущих ночных птиц, ни шороха вышедших на охоту хищников. Только тени – безмолвные, облаченные в длинные белые хламиды, бесшумно парили в небе, выстраиваясь в ритуальном танце Избранных, и их тонкие руки замыкали магический круг. Движения бестелесных были плавными, они перетекали одно в другое, как вода, завораживали и манили случайного путника за собой. Но сегодня здесь не было никого из тех, кто забрел бы в Арею случайно. Сегодня здесь был только один чужак – тот, ради кого и собрался суд Старейших. Преступник, посягнувший на самое святое для алайетов и до сих пор не признавший своей вины. Маг, наказание для которого уже вынесли и готовились привести в исполнение. Бессмертный, обреченный навсегда утерять свое бессмертие и силу.

– Во имя Великой Матери! – прозвучал тихий напевный голос.

Поверхность озера подернулась едва заметной рябью.

– Во имя Жизни!

В глубине, под огромной толщей воды, раздался низкий басовитый гул.

– Во имя Смерти!

Гул становился все громче, он словно бы поднимался вверх, к серебряной ртутной глади, а потом оборвался на высокой пронзительной ноте, и тени тут же ринулись вниз, туда, где в самом центре отражения лунного диска лежал обнаженный мужчина, и тишину Ареи разорвал протяжный, полный боли и отчаяния крик.

Глава 1

Парадная дверь громко хлопнула, заставив меня поморщиться. Ушел. Еще один пустой эпизод моей жизни, который закончился так быстро, что я даже привыкнуть не успела – ни к мужчине, ни к его запаху, ни к его глазам. Спроси меня, какого они цвета, я бы толком и не ответила. То ли серые, то ли грязно-голубые. Сплошная неопределенность, как и в наших недолгих отношениях. Три месяца… Три месяца непонятных хождений вокруг да около и попыток уложить меня в постель, без единого слова о женитьбе. И вот сегодня, после моего прямого вопроса о том, что будет после, потенциальный кандидат в мужья оказался слишком нерешительным, чтобы противостоять собственной маменьке. Та посчитала меня недостаточно состоятельной для законного брака с ее сыном. «Ты же понимаешь, Кэролайн, моя мать не позволит мне жениться на девушке без приданого», – заявил Гордон. Конечно, как же не понять!

Сердце неприятно заныло. Представилось, что будут говорить знакомые и соседи, какие любопытные и приторно-сочувствующие взгляды придется вытерпеть, сколько удовольствия испытают мои так называемые подруги…

А, плевать! Мне не привыкать к пересудам и сплетням. В нашем благословенном Уэстене это единственное бесплатное развлечение для горожан, так стоит ли удивляться тому, что они столь охотно ему предаются?

Я подошла к окну и раздвинула занавески. Яркие солнечные лучи хлынули в комнату, мгновенно обнажив то, что при тусклом освещении не слишком бросалось в глаза: дешевую мебель, отсутствие ковра на полу, чуть более темные квадраты на обоях, оставшиеся от проданных картин. Точнее, я предпочитала думать, что все это не очень заметно, но сейчас, в безжалостном свете, льющемся из высоких створок, мое пристанище выглядело удручающе неприглядным. Видела бы матушка, до чего я докатилась…

– Госпожа, там приехал господин Вейс.

В дверь гостиной бочком протиснулась Ильда.

– Стучит у ворот.

Боже! Только этого упыря не хватало! Что ж за день-то такой?

– Сказать ему, что вас нет дома? – спросила служанка, поблескивая сметливыми темными глазами.

– Нет, пусть подождет, я сейчас спущусь.