– Ну и воняет же тут, – в сердцах обронил Геллер. Покосился на Витальдуса – тот ехал рядом, но лошадь его вели на поводу. Потому что из глаз чародея по-прежнему сочилась черная грязь; ему наложили повязку, которую приходилось менять чуть ли не ежечасно.

Впрочем, в остальном маг был вполне здоров. Ни слабости, ни болей. Только вот глаза…

– Это… из-за вашей магии такой запах? – попробовал уточнить командор у молчащего чародея, – или в Дэйлороне вонь и без того была?

Витальдус передернул плечами.

– Не задавайте мне подобных вопросов, командор. Вы что, не видите, что я сам терплю отражение заклятья? Где-то я все-таки просчитался, никаких последствий не должно было быть…

– Значит, вонь – это тоже, по вашему, отражение? – усмехнулся Геллер.

– Думайте себе, что хотите, – сухо заметил Витальдус. Обернувшись, он позвал своих помощников.

– Смените повязку, остолопы!

Геллер отвернулся. Его передергивало при виде этой мерзкой жижи на тряпице; а при виде залитых ею глаз мага где-то в самом укромной уголке души начинал пульсировать скользкий комок страха.

Подъехал Саэрм, ловко отсалютовал.

– Мой командор. До сих пор мы не встретили ни одного дэйлор. Правда, тут, немного в стороне, разведчики обнаружили три бедняцких хижины – но там не было никого. Ни живых, ни мертвых. Словно они все собрались и ушли. Не нравится мне все это, как бы на засаду не нарвались.

– Я доверяю мастерству господина мага, – уныло сказал Геллер, – и до сих пор у нас не было причины в нем сомневаться, не так ли?

– Как скажешь… Геллер.

И Саэрм, пришпорив свою гнедую кобылу, стрелой рванулся вперед.

… Они не встретили ни одного живого дэйлор ни на первый, ни на второй, ни на третий день похода. Небольшие поселки земледельцев были пусты, и на маленьких, аккуратных клочках возделанной земли уже начинали расти сорняки. Лес предъявлял права на отвоеванное у него пространство. Геллер смотрел на мастерски плетенные из веток домики, крытые широкими листьями, которые росли на самых высоких деревьях, и ему отчего-то становилось не по себе. Хотя, он должен был радоваться тому, что приказание Императора исполнено – и Дэйлорон уже наполовину принадлежит Империи. А еще он то и дело вспоминал Миральду. Ее поджарое, крепкое тело, ее волшебный запах, замешанный на травах и цветах, ее нежные и одновременно сильные руки.

«Ты ведь не погибла, удрав в этот проклятый лес?» – вопрошал он ведьму, как будто она могла ему ответить, – «это была бы глупая смерть… И мне бы хотелось, чтобы мы еще встретились когда-нибудь».

… На шестой день они наткнулись на странное дерево, потерявшее всю листву. Было видно, что оно умерло, но еще не высохло; это было огромное дерево, пять необхватных стволов, переплетшихся и сросшихся – такого Геллеру еще не доводилось встречать. Странным показалось то, что к корням дерева вела аккуратная дорожка, посыпанная белым песком, словно дэйлор могли проходить внутрь. Маги попробовали было исследовать это умершее дерево, но не нашли ничего примечательного. Витальдус только качал головой и бурчал, что, если бы его глаза видели, он бы сразу вывел бы проклятую нелюдь на чистую воду. А так… Он только сидел в седле и капризно требовал, чтобы меняли повязку. Все чаще и чаще.

– Может быть, вам лучше вернуться в Алларен, к своим коллегам? – осторожно спросил Геллер, на что маг развопился, обвиняя командора в том, что, дескать, тот хочет от него избавиться, в то время как он приложил столько усилий для победы Империи.

Геллер только пожал плечами и не стал спорить. Если чародею так хочется мучиться и дальше, пусть себе.

С провиантом было туго. С водой – тоже. Геллер все надеялся, что они наткнутся на какой-нибудь богатый город, где бы бравые воины могли пограбить вволю и тем самым поднять свой боевой дух – но городов не встречалось. Только небольшие поселки земледельцев – и еще несколько сохнущих, странных деревьев. Хорошо еще, что никто не пытался атаковать их, иначе армии пришлось бы совсем тяжко.