ЗГРЛС возвышалась над лесом, зарывшись верхушками антенн в низкие свинцовые тучи, которые заволокли небо до самого горизонта. Внутри этих туч то и дело вспыхивали огромные ветвистые молнии, растягиваясь на многие километры и освещая мертвенным светом могильно-гранитно-черную пелену, полностью затянувшую небосвод.

– Молнии бьют внутри туч, не вырываясь наружу, – сказал один из ученых. – Думаю, это хороший признак, свидетельствующий о высокой плотности облачных элементов, которые служат своеобразной защитой от поражения электрическими разрядами наземных объектов.

– Не уверен, что вы правы, коллега, – отозвался второй ученый. – Я не могу себе представить, чтобы облачные элементы, пусть даже состоящие из кристаллов водяного льда, могли задержать электрический искровой разряд такой мощности. Скорее, мы имеем дело с очередной атмосферной аномалией.

Геращенко краем уха слушал научную дискуссию ученых мужей, но все его основное внимание сейчас было приковано к ЗГРЛС. Самой огромной и самой загадочной аномалии Зоны плевать на научные рассуждения, логику, законы природы. У нее свои законы, и сколько бы люди ни пытались их постичь, им это никогда не удастся.

Полковник знал об этом на личном опыте и понимал, что сейчас остается лишь молиться Матери-Зоне, могущественной богине этих мест, которую, по слухам, кто-то даже видел во плоти и о которой невольно вспоминает каждый сталкер, когда его жизни угрожает реальная опасность. И Геращенко молился про себя, мысленно повторяя слова, услышанные давным-давно от бывалого сталкера, слишком много повидавшего на зараженных землях и при этом умудрившегося остаться в живых:

Но, видимо, сегодня Мать-Зона не была благосклонна к полковнику Геращенко и к его подчиненным. Когда колонна поравнялась с ЗГРЛС, тучи над ней внезапно разошлись в стороны, и перед онемевшими зрителями предстало грандиозное, невиданное ранее зрелище.

Верхняя часть «Дуги», протянувшейся на сотни метров, оканчивалась тридцатью антеннами, распределенными по всей длине ЗГРЛС. И сейчас от каждой из этих антенн вверх, в космическую черноту небосвода, тянулись ветвистые, развесистые молнии, похожие на ослепительно-белые изломанные деревья.

Эти молнии длиной в несколько километров качались, словно под ураганным ветром, переплетались, трещали, разрывали тучи своими «ветвями». И от этой непосильной нагрузки стальные проржавевшие перекрытия «Дуги» жутко стонали, словно толпа мертвецов – оживших, но еще не набравших сил для того, чтобы выбраться из своих могил.

Геращенко понимал, что это явление временное, что ЗГРЛС обычно не ведет себя так, что им просто не повезло нарваться на период активности гигантской аномалии и что самое правильное сейчас – это прекратить движение колонны, остановиться, переждать…

Полковник потянулся было к микрофону автомобильной рации, чтобы отдать команду, – но не успел.

Молнии над «Дугой» внезапно замерли на мгновение, словно одновременно заметили стальную гусеницу, ползущую по шоссе…

А потом они ударили.

Одновременно.

Разом.

Прямо по колонне.

Словно тридцать гигантских невидимых пастухов хлестанули по машинам своими сверкающими кнутами.

К счастью, удар был не особо прицельным – изломанным, ветвистым кнутом, запутавшимся отростками в соседних, со снайперской точностью хлестануть оказалось затруднительно даже для гигантской аномалии. Но тем не менее Геращенко успел увидеть, как одна из длиннющих молний рассекла надвое танк с такой силой, что его половинки взлетели в воздух, словно вообще ничего не весили.

Полковник схватил микрофон и заорал во всю мощь легких:

– Быстрее! Все педали в пол, мать вашу!!!

Но водители в колонне уже и так поняли, что медлить не стóит, – и грузовики с бойцами рванули по обочинам, объезжая медлительную тяжелую технику.