— Дальние врата… — Старик слез с коня, со стонами разминая затекшие ноги, степенно опустился на колени и поцеловал снег.

Олег примеру волхва решил не следовать — этих богов он не знал и за помощью к ним никогда не обращался. Правда, короткой передышкой ведун все-таки воспользовался, надев подсохшую рубаху, душегрейку и косуху. Подумал — и снова накинул поверх всего этого налатник: мороз вокруг царит лютый, а пар костей не ломит.

Дальше река петляла уже между взгорками, закрывающими обзор, а потому каждая новая верста являла новые открытия. Вот за очередным поворотом предстали глазу многочисленные каменные уступы — невысокие, но идеально ровные, словно специально обточенные и отполированные. Вот появилась череда разлапистых толстенных дубов с широкими гнездами, сплетенными из крупного хвороста. Что за птицы сооружали подобные жилища, понять было невозможно — сейчас на гнездах покоились только снежные шапки. Однако Олег заподозрил, что существа эти почти наверняка хищные и в то же время священные. Хищные потому, что травоядные пичуги, клюющие зернышки, почки и ягодки, — обычно некрупные, этакое гнездовье им ни к чему. А священные — поскольку сами по себе дубы такими развесистыми не растут, какой-то добрый человек должен был подпилить всем дубам макушки, вынуждая разрастаться удобными для гнезд развилками.

Рассматривая могучие стволы, Олег как-то упустил две такие же коричневые и кряжистые фигуры, а потому остановка волхва и его очередной поклон застали его врасплох.

— Средние врата, — коснулся снега лбом Сварослав.

Только после этого Середин различил в присыпанных белым пухом высоких пнях глядящие из горизонтальной прорези шлема суровые глаза, массивную длань, лежащую на рукояти меча, и прислоненный к ногам круглый щит.

— Волхв, — негромко поинтересовался Олег, — а почему эти… врата выглядят более новыми, чем первые?

— Первыми остановились эти, — указал на воинов Сварослав. — Однако же они стражи. Хранители межи. Матери — дарители жизни. Коли соскоблить с них щепоть камня и в снедь добавить али к больному месту прикласть, любой недуг уходит, мор отступает. Оскоблили смертные богинь. Бо века стоят.

— Понятно… — Середин придержал коней, вглядываясь в истуканов.

И плечи вроде неширокие, и угрожающего ничего нет — только спокойствие. Меч в ножнах, щит на земле, ноги расслаблены. Но тем не менее в воинах угадывалась такая уверенность в своих силах, такая монументальная несокрушимость…

— Эх, придут сюда скоро люди с символами смерти, — с тоской прошептал Олег. — Опрокинут баб, расколют памятники, поставят новые молельни… Тыщу лет спустя новые освободители явятся, пожгут молельни, посрубают дубы на сваи для шлюзов и каналов, увезут остатки баб в музеи, рассыплют пирамиды по мелким камушкам… И останется земля пустой и дикой, словно и не жили здесь люди, а только волки дикие бродили. Прогресс называется. Цывылызация… И-э-эх!

Ведун пнул гнедую пятками, рассчитывая пустить вскачь, но та лишь недовольно хрюкнула и качнула головой. Полуторасуточный переход отнял у нее все силы. Середин понял, что еще два-три часа пути, пусть даже шагом — и кобыла просто упадет.

— Волхв, долго нам еще? — крикнул Олег и запнулся. Позади остались последние, спящие под зимним покрывалом, дубы, и путникам открылась высокая, метров семидесяти, скала, на которой отпечатался, вскинув руки, повернув голову и широко расставив ноги, человек тридцатиметрового роста. Четкий черный отпечаток на светло-коричневом камне. Натуральный негатив. — Это третьи врата?

— Это Куйва,[3] ведун, — степенно кивнул старик. — Тот самый…

— Какой? — не понял Олег.

— Тот самый, — повторил волхв. — Воевода великанов.

— Великанов?

Сварослав с подозрением покосился на спутника: а не смеется ли над ним молодой колдун? Потом снова указал на скалу, но уже посохом:

— Это Куйва, воевода великанов. Когда извечные великаны, потомки обитателей страны Семи Небес, начали войну с богами, немалая рать пришла сюда, к Дюн-Хору, хранилищу знания и вечности. Жители города отважно вступили в битву с великанами, но силы их были слишком малы. И тогда старейший волхв Дюн-Хора взмолился о помощи к древнему богу Кроносу, верховному властителю и породителю мира. Однако же бог не услышал его. Великаны прошли первые врата и вступили в священную рощу, убивая всех на своем пути. И снова взмолился волхв к богу Кроносу, породителю богов, о защите и помощи. И опять не услышал бог его молитвы. Великаны же продолжали биться и перебили всех защитников Дюн-Хора до единого, и миновали они вторые врата. И понял старейший волхв, что войдут великаны в святилище, заберут себе вечность и знания, обретут власть над миром и станут править в нем до скончания веков. И тогда обратился волхв к богам молодым. К Сварогу, создателю земли русской, к детям его могучим и внукам, рекомым до того часа славянами. Взмолил волхв о защите и помощи, о сохранении сокровищницы древних богов и их вечности. Услышал Сварог слова человеческие, послал сына своего Хорса на битву с великанами. Примчался Хорс на крыльях золотых, метнул в великанов огонь из огней, пламень из пламеней и истребил всю рать без малого. А от самого Куйвы токмо тень осталася, что на стене этой по сей час лежит. Едва закончилась битва, как смирился старый волхв с новым коловоротом жизни. Повелел он закрыть и запечатать все старые храмы на земле русской и молиться отныне новым, молодым богам, что не утратили еще слуха к людской боли. А себя повелел умертвить у ног старого Кроноса, дабы не изменять своему служению.

— Ква, — кивнул Середин, выражая свое восхищение. Он тихо подозревал, что перед ним всего лишь умелый рисунок — хотя легенда явно намекала на нечто вроде ядерного взрыва или лучевого оружия. Впрочем, древние знания — вопрос темный. Никогда не угадаешь, что могло оказаться у предков в загашнике. Тот же порох изготовить намного проще, чем испечь хлеб или сварить пиво. А пить пиво и закусывать хлебом человек умел издавна.