2016 год: Оливер Харт, Бенгт Хольмстрём. «За вклад в развитие теории контрактов».
Надо сказать, что те ребята, которые получали Нобелевские премии по экономике, были далеки не только от настоящей науки, особенно фундаментальной. Как выяснилось, они порой были далеки и от понимания многих тонкостей бизнеса, их «прикладные» исследования были весьма грубыми и отвлеченными. Профессионалы, многие годы проведшие на финансовых рынках, весьма невысокого мнения о «нобелевских умниках» третьего поколения. И моделями, и методиками «Нобелей» в своей бизнес-практике предпочитали и предпочитают не пользоваться. Конечно, немногие бизнесмены готовы были открыто спорить с такими «нобелевскими умниками» и выводить их на чистую воду. Не хватало навыков и опыта дискутировать с «нобелевскими умниками» на их птичьем «научном» языке. Но все-таки находились представители бизнеса, которые отваживались на это. Например, автор хорошо известный многим книги-бестселлера «Черный лебедь» (переведена на русский язык, неоднократно издавалась у нас)
В упомянутой книге Талеб подвергает, в частности, уничтожающей критике «научные открытия» Гарри Марковича и Уильяма Шарпа, которые в 1990 году получили «Нобеля» за «вклад в теорию формирования цены финансовых активов». Вот фрагмент из книги: «… у комитета (Нобелевского –
Упоминаемая в работе «гауссиана» – математические методы, в значительной степени заимствованные у знаменитого немецкого математика первой половины XIX века
Вот еще фрагмент из книги «Черный лебедь»: «финансисты-гауссоведы оккупировали бизнес-школы, а значит, программы МБА, и в одних Соединенных Штатах выпускают в год почти сто тысяч студентов, чьи мозги промыты ложной портфельной теорией. Эпидемию не могут сдержать никакие эмпирические наблюдения. Всем казалось, что лучше уж вооружить студентов теорией, основанной на гауссиане, чем вообще не вооружать никакой теорией. […] Таким образом, гауссиана проникла в нашу деловую и научную культуру, и такие термины, как сигма, дисперсия, стандартное отклонение, корреляция, R-квадрат и именной коэффициент Шарпа, наводнили язык. Когда читаешь проспект какого-нибудь взаимного фонда или описание рисков хедж-фонда, есть шанс, что тебе предоставят, среди прочей информации, некоторую количественную сводку, претендующую на измерение «риска». Она будет основана на одном из приведенных выше модных словечек. Сегодня, например, инвестиционная политика пенсионных фондов и выбор фондов осуществляются «консультантами», опирающимися на портфельную теорию. Если вдруг возникнет проблема, то они всегда могут заявить, что полагались на общепринятый научный метод».
Поклонники и последователи «нобелевских гениев» Гарри Марковича, Мертона Миллера и Уильяма Шарпа пытались даже добраться до тех, кто определяет денежную политику в США. Но денежные власти США (ФРС и Минфин) постарались от них дистанцироваться.
Такой же «несъедобной», по мнению Талеба, оказалась работа «нобелевских гениев» Роберта К. Мёртона и Майрона Шоулза, посвященная методам оценки производных финансовых инструментов (премия 1997 года). Талеб рассказывает, что он даже пытался очно (на различных конференциях и семинарах по финансам и математике) дискутировать с этими «гениями», но никаких внятных, логически выверенных возражений на критику не получил: «Они проводили «глубокий математический анализ», но, стоило мне поинтересоваться, откуда они взяли свои вероятности, из их объяснений делалось ясно, что налицо явная игровая ошибка. Это было странное соединение технической подкованности с полным отсутствием понимания. Настоящий ученый идиотизм! Ни разу не получил я разумного ответа или ответа без перехода на личности. Поскольку я ставил под сомнение всю их деятельность, я, понятное дело, навлекал на себя всевозможные оскорбления: «одержимый», «торгаш», «философ», «эссеист», «обеспеченный бездельник», «зацикленный», «делец» (в науке это бранное слово), «профессор» (это бранное слово в бизнесе)».
Мало того, что нобелевские лауреаты Р. Мертон и М. Шоулз морочили головы студентам и пытались учить трейдеров. Эти «гении» решили применить свои модели на практике и создали хедж-фонд Long-Term Capital Management (LTCM). Это был инвестиционный фонд, не ограниченный нормативным регулированием. «Нобелевские гении» решили на практике показать, как надо «управлять рисками». Уже в 1998 г. фонд LTCM обанкротился, а ведь на его балансе находились активы, измерявшиеся миллиардами долларов; кроме того, за балансом находились деривативы на сумму свыше триллиона долларов.
А вот как сложилась бизнес-карьера «экономического гения» Гарри Марковича, которого Талеб в своей книге назвал «шарлатаном». Его взяли управляющим инвестициями в «Фэнни Мэй», крупнейшее в США ипо-темное агентство. В 2008 году «Фэнни Мэй» стало банкротом. Говорят, не без «интеллектуального участия» со стороны «Нобелевского лауреата».
Нассим Талеб понимает, что «экономические гении» типа Г. Марковича, Р. Мертона, М. Шоулза, М. Миллера, У Шарпа нанесли немалый ущерб обществу. В том числе и российскому (миллионам молодых людей в курсе экономического обучения были заморочены головы их идеями). И они должны за это понести ответственность. Но еще большая ответственность за распространение этой псевдонаучной галиматьи лежит на тех, кто дал этим шарлатанам «путевку в жизнь». А кто это? – Банк Швеции и Комитет по Нобелевским премиям. Талеб пишет:
«Таким образом, Шведский государственный банк и Нобелевский комитет несут значительную долю ответственности за распространение современной гауссовой портфельной теории, которую разные конторы сумели ловко употребить для прикрытия своих тылов. Продавцы программного обеспечения заработали миллионы долларов на сбыте «увенчанных Нобелем» методов. Кто может обвинить вас в неправоте, если вы их используете? Как ни странно, в деловом мире каждый с самого начала знал, что сама эта идея – обман, но к подобным методикам привыкли».
Трудно не согласиться с таким заключением Н. Талеба. Хочу лишь добавить, что проект «Нобелевской премии по экономике» родился даже не в Банке Швеции или Королевской академии наук Швеции. Это проект «хозяев денег» (главных акционеров ФРС США), а Банк Швеции и Нобелевский комитет – лишь исполнители.
Динамит «Нобеля по экономике» страшнее динамита Альфреда Нобеля
В этом году исполняется полвека с момента учреждения так называемой «Нобелевской премии по экономике». Или, как иногда говорят, «Нобеля по экономике». Кратко напомню, что в 1968 году Центральному банку Швеции исполнялось 300 лет. Банк Швеции решил отметить это событие учреждением международной премии по экономике. Она была названа «премией имени Альфреда Нобеля». Проект Банка Швеции был обставлен такими хитростями, что большинство неискушенных людей во всем мире решили, что это еще один вид традиционной Нобелевской премии, которая была учреждена в конце XIX века известным шведским ученым, изобретателем, предпринимателем и филантропом
Дело, которое начинается с обмана, может лишь умножать обман. Конвейер по выдаче Нобелей по экономике заработал в 1969 году, когда были присуждены премии двум номинантам –
А затем незаметно в списках лауреатов стали появляться достаточно сомнительные личности. О которых неискушенная общественность вообще ничего не знала, а представители академической науки к ним относились с большим подозрением. На орбиту мировой экономической славы Нобелевский комитет стал забрасывать людей, которых можно назвать фанатами «экономической свободы». Более цивилизованное название – представители «экономического либерализма».
Коротко об экономическом либерализме. Это идеология, являющаяся составной частью классического либерализма. Экономический либерализм поддерживает и пропагандирует экономику
Мировой экономический кризис, который начался с паники на фондовой бирже Нью-Йорка в октябре 1929 года, поставил крест на любых разновидностях экономического либерализма. Капитализм надо было любыми способами спасать, наплевав на все принципы «экономической свободы». Востребованными оказались идеи тогдашнего английского экономиста
Вторая мировая война еще более усилила роль государства в экономике всех воюющих стран. Национал-социалистическая модель приказала долго жить в связи с военным поражением Германии. А вот социалистическая и кейнсианская продолжали практически использоваться. Тем не менее, экономические либералы оружия не складывали. Они на Западе находились в глубокой оппозиции, но полностью не исчезли. Более того, эта экономическая оппозиция нужна была мировой финансовой олигархии, экономические либералы поддерживались крупным капиталом на плаву. Зачем экономические либералы нужны были «хозяевам денег» (под ними я понимаю главных акционеров Федеральной резервной системы США)?
Во-первых, чтобы идеями экономического либерализма подтачивать и ослаблять СССР и другие страны социализма (в которых государственный сектор экономики, как известно, был доминирующим).