На фотографии она, совсем юная, стояла в красивой зале рядом с мраморной скульптурой – мужчина и женщина в старинных платьях. И на ней какое-то такое же.
- Проект был такой по истории, в академии. Нужно было найти достопримечательность и пропустить её через себя – рассказать, чем она близка именно тебе. Конечно, я рассказала о первом герцоге Саваже и его Анжелике, и мне даже сшили такое платье, как тогда носили, и я в нём сфоталась. Проект получил высокий балл, а подготовка доставила мне даже больше удовольствия, чем результат.
- Так бывает? – улыбнулся он.
- Бывает. Это на службе нужен результат, потому что – он или у тебя, или у противника. А во всём остальном можно иначе. Просто быть здесь и сейчас. И не думать о том, что когда-то наступит завтра, и нам придётся встречаться с новым противником.
Она села на диван рядом с ним, взяла бокал, хотела допить, но в нём ничего не было. Взяла его бокал, пригубила. Протянула ему. Он не отказался. Маленькими глоточками – он, она, он, она…
Белое лимейское коварно – пьётся легко, и кажется, будто у тебя крылья отрасли и ты сейчас на них улетишь. И ты не думаешь, что на самом деле не улетишь, а шлёпнешься, потому что здесь и сейчас ты их вполне ощущаешь.
Бокал был отставлен, они с Саваж сначала не сводили друг с друга глаз, а потом кто кого поцеловал первым? Он ли понял, что не может просто так распрощаться и уйти, она ли решила, что нужно брать его тепленьким? Впрочем, ей решительности никогда было не занимать, хоть с кем – хоть с врагами, хоть с друзьями, хоть с мужчинами. А ведь мог и не узнать, что такое чудо ходит по земле, как все люди, разговаривает, поёт. Ругается, воюет. Любит-ненавидит. Смотрит на него – глазами своими зелёными, доставшимися от каких-то там предков. Легко касается кончиками пальцев, и губами, и… всей собой тоже. А рисунки на её коже – они ж светятся, просто светятся. И сама она – светится. Как та сущность, в храме которой они были, кажется теперь – в прошлой жизни.
- Ты охрененный, Гора. Вдруг не доведётся ещё тебе это сказать, очень уж у нас всё с тобой странно, так я сейчас скажу, ладно?
Голос хриплый, едва слышный. Красивая причёска растрепалась, украшение из неё он вытащил сам – опасался повредить, ну его, а волосы того и ждали - рассыпались. Какие-то они у неё странно подстриженные нынче, будто на один бок. Платье улетело на пол – всего лишь на одном крючке держалось, и на маленькой пуговице, бывает же. Ноги в чулках, которыми она дразнилась – господи, у Саваж бывают ноги в чулках, кто бы мог подумать. Прекраснейшие ноги на свете, что уж, только вот в чулках тема розовых пяток не раскрыта, поэтому долой чулки!
Пятки вправду розовые и совсем небольшие, тонут в его ладони. Она смеётся и говорит, что ей щекотно, нужно осторожнее. Тихо касаться. Да, вот так. Чтоб вздыхала и мурлыкала. И обнимала его, и тоже тихо касалась, и тёрлась носом и щекой, и говорила – совсем не грубости, кто б мог подумать! Впрочем, мог бы, не первый же раз, она только в бою груба, и после боя, когда язык не ворочается и зуб на зуб не попадает от усталости. А когда она полна сил, то – нежна и прекрасна. Алый цветок на колючем стебле. А у корней боеголовка, злить и обижать не рекомендуется ни в коем случае. Уважать, ценить, ласкать…
Потому что губы её сладки, а касания – горят огнём, переполняющим его, даром, что сами по себе совсем невесомы… Слова – как песня, взгляды – как выстрел. Она безгранична, как вселенная, со всеми своими глубинами, и прекрасна, как звезды. Оплетает, как лоза, укрывает, питает. Дарит всю себя, без остатка, без сомнения. Как не принять? Как не отдать себя взамен, в ответ? Невозможно.
Глаза в глаза, губы к губам, кожа к коже. Без остатка, без сомнения. Пока снаружи тихо и темно, пока горят магические огни. Потому что кто знает, что станется с творящимся чудом, едва покажется первый луч солнца?
Первый луч солнца в пустыне изгоняет скорпионов и ящериц, и прочих тварей, и прячутся они – до новой ночи. А здесь все ящерицы и скорпионы давно попрятались, от неё и от её неукротимого нрава, от её яростного и нежного взгляда.
А утро… вот придёт то утро, там и поглядим.
Впрочем, ждать утра не пришлось. Она уснула – просто уснула у него на плече. И даже не проснулась, когда он коснулся её губ на прощанье.
Может быть, они ещё и встретятся. А если нет – что ж, ничего прекраснее в его жизни уже точно не будет.
16. Новшества
Две недели спустя Тея мрачно сидела, запершись, у себя в комнате, и не отзывалась на внешние раздражители. Потому что… Сама-дура-виновата, потому что. Дурость не лечится. Бестолковость и беззаботность опасна, будто не знала.
Знала, но забыла. Совсем забыла. Упала в мужчину, как в море, как в воздушный поток – опытные воздушники умеют летать, это не сказка. Опытные боевики – только жечь. Всех, начиная с себя. Истина, страшная и неотвратимая. Только самые лучшие и самые разумные выживут, потому что – смогут обезопасить от себя и самих себя, и своих любимых. И выстоять.
Организм боевого мага отличается здоровьем, иначе не бывать тебе боевым магом, слабые отсеиваются ещё на первых курсах академии. Организм боевого мага-женщины тоже здоров и стабилен во всём, а особенно – во всех проявлениях репродуктивной функции. Нерушимый цикл, всегда по графику, без отступлений – потому что иначе не выжить. Зная заранее, можно что-то планировать – задания и рейды. Или нельзя – если без тебя никак. Но если встряпаешься в бой с кровотечением – после в лучшем случае неделю себя в кучу не соберёшь, поэтому разумные стараются воздерживаться. Или идти, если никак иначе, но потом получать всё, что с того причитается.