Возможно, единственный интересный пункт, касающийся Я, сводится к следующему: То, что заставляет нас думать, что мы есть то что нам кажется мы есть, связано с наличием у нас сознания, которое дает нам ощущение того, что мы кем-то являемся, а именно человеческими кем-то, что бы под этим не подразумевалось, поскольку у нас нет универсального согласованного определения понятия «человек». Но мы все согласны, пусть лишь практически, что мы являемся реально существующими Я, самостями, просто потому что мы обладаем сознанием. И после того, как мы минуем один за другим все этапы, каждый из которых каким-то образом характеризует наше Я, будь то по имени, национальности, профессии, полу, или размеру обуви — мы предстанем перед последним этапом, раскрытая дверь которого выпускает нас к сознанию — матери всех ужасов. И это все, в чем заключается наше существование.

Ни одно из созданий, запертых в зоопарке, не знает о том, что оно существует, и даже не думает каркнуть о своем превосходстве над другими объектами, будь то животное, растение, или минерал. Но мы, люди, просто истекаем и сочимся чувством собственной важности. Те, кто считается наиболее осознанными среди нас — те, кому требуется наиболее тщательная промывка мозгов — провели исследования того, что означает быть человеком. Их расплывчатые заключения по этому поводу составляют непрерывного гудящий фон в наших мозгах — в то время как наши тела следуют своим путями выживания и воспроизводства — живой жизни, поскольку мы не особенно рассматриваем альтернативу. Подобное человеческое существование, если задуматься, представляет собой нечто странное, жутковатое, и весьма зловещее. Как мы дошли до такого состояния, кто может объяснить? Впечатление такое, что в любой миг мы можем испариться и растаять как дым, или ступить сквозь зеркало, и оказаться с другой его стороны, оказаться в ничто. Само собой, подобные возможности совершенно не способствуют поднятию у нас настроения, необходимого нам для того, чтобы продолжать жить так, как мы жили все эти годы.

На переднем крае современных исследований в области эгоистики и эгологии, нейронаука совершает несомненный прогресс. Например, в своей книге «Быть Никем» (2004), немецкий нейрофилософ Томас Метцингер представляет теорию о том, каким образом мозг фабрикует субъективное ощущение нашего существования в виде дискретной «самости», дискретного Я, при этом, по объяснению Метцингера, нас можно было бы назвать скорее системами обработки информации, для которых, в экзистенциальном смысле, целесообразно создавать иллюзию «быть кем-то». В схеме Метцингера человек не является «личностью», а механистически функционирующей «феноменальной Я-моделью», которая имитирует личность. Причина того, что мы не замечаем и не можем определить эту модель в том, что мы смотрим сквозь нее, и не можем непосредственно наблюдать процесс моделирования.^{11}

Если бы мы могли видеть модели себя, то поняли бы, что на месте нас нет ничего, кроме этих моделей. Подобная ситуация может быть названа «Парадоксом Метцингера»: Вы не можете знать, что вы такое на самом деле, потому что в противном случае вы узнаете, что знать некому и нечего (И что теперь?). Поэтому, вместо того чтобы быть «знающими ничто», мы существуем в условиях, которые Метцингер называет «наивным реализмом» — в окружении непознаваемых вещей, потому что они действительно находятся в себе, что известно каждому ученому и философу.

Представленное выше краткое изложение центрального тезиса Метцингера очевидно неадекватно, хотя и необходимо в данном контексте.

По уровню логики и интуициям о природе и деятельности сознания Метцингер не имеет равных в своей области и производит глубочайшее впечатление как мыслитель, чьи теоретические исследования наверняка когда-нибудь подтвердят свою истинность. Из его аргументации и анализа очевидно, что он использует материалы о сознании вплоть до начала XXI века. Проект, сформулированный Метцингером, имеет отчетливо не ограниченный залом науки вид, и предлагает достаточно далеко идущие последствия с точки зрения обычного смертного. Нижеследующее обсуждение Метцингера имеет скрытую цель, имеющую мало общего с ценностью его теорий.

В своем эссе «„Тень танца марионеток“: Метцингер, Лиготти и иллюзия Я» (Collapse IV, май 2008 г.) Джеймс Траффорд решает парадокс Метцингера следующим образом: объект «человек» состоит из плотно упакованных слоев моделирования, и наивный реализм для него становится необходимой профилактикой яда ужаса, разрушающего наши интуитивные догадки о самих себе и нашем статусе в мире: «Субъективность сознания для случая организма, узнавшего, как превратить себя в своего собственного раба». Заключительная цитата из «Быть Никем» Метцингера может рассматриваться как расширение Парадокса Цапффе, путем которого мы подавляем в нашем сознании все, что пугает и ужасает нас в окружающей жизни. Для Метцингера это подавление принимает форму вышеупомянутого наивного реализма, который маскирует самое страшное для людей откровение: мы не те, кем себе кажемся. Чтобы смягчить наши переживания по поводу столь печального открытия, Метцингер отмечает, что для нас «практически невозможно» достичь реального осознания своей нереальности из-за встроенных блокировок человеческого восприятия, которые удерживают наш разум в состоянии сна.

Интересно наблюдение, следующее из выводов Метцингера и его научных исследований о сущности Я: сам Метцингер пребывает в состоянии «осознанного сновидения». В его трактате «Быть Никем» даже содержится целая глава об умении «проснуться» в своих снах и понять, что сознание находится в мире иллюзий, созданных мозгом. В этой сумеречной зоне нашей жизни, где мы не в силах сказать о том, что происходит, и свободны выбирать лишь ничто, пребывающий в осознанном сновидении является единственным, кто не одурачен, как минимум — не одурачен самим собой.

Практикующие осознанные сновидения смотрят сквозь занавес, созданный сознанием, и потому видят все трюки и уловки сознания. Эта способность вполне может объяснить интуиции Метцингера о природе пробуждения восприятия и возможность состояния, описанного Эдгаром По: «Всё, что зрится, мнится мне, Всё есть только сон во сне.» (перевод К. Бальмонта), «All that we see or seem / Is but a dream within a dream.» Эти строки кратко резюмируют выводы «Быть Никем» — мы спим, нам снится наше Я, и у нас нет возможности проснуться. Тем не менее, в заключительной части этой 699-страничной работы, после тщательных и безжалостных объяснений о том, почему и как люди эволюционировали таким образом, что считают себя кем-то, хотя на самом деле являются никем, предлагается определенное хеджирование.[6]

«По крайне мере теоретически», пишет Метцингер, «человек способен проснуться от своей биологической истории. Люди могут очнуться, повзрослеть, научиться ставить свои собственные цели, и обрести самостоятельность». Смысл этого заявления, смутный и туманный, о котором можно только догадываться, Метцингер оставляет висящим в воздухе. Первая фраза смотрит в тупик собственных исследований и теорий Метцингера, и совершенно не ясно, как подобная трансформация вообще может произойти. Может быть Метцингер представил свои выводы скороспелыми? Быть может он знает о чем-то, что нам не говорит? Или же он просто хочет закончить книгу о разрушении иллюзий на позитивной ноте?

В год публикации книги Метцингер напустил еще больше тумана. Во время лекции в Калифорнийском Университете, в Беркли, он заявил о том, что мы пойманы в иллюзорность Я — при том, что «нет никого», кто мог бы переживать иллюзии — и назвал это «трагедией эго». Эта фраза хорошо, словно перчатка на заказ, подходит к теории Цапффе о сознании, как трагической ошибке. В сожалению, Метцингер неудачно завершил эту фразу, продолжив, что «трагедия эго исчезнет сама собой, поскольку никто никогда не рожался, и никто никогда не умирал». Эта формулировка позаимствована из Дзен Буддизма (Сутра сердца) и теряет что-то при перенесении из стен монастыря в университетскую аудиторию. В традициях просветления единственное избавление от страха смерти — это пробуждение к сфабрикованному нашим мозгом образу Я, и тем самым уничтожение того, что мы ошибочно считаем собой, пока не стало слишком поздно. Миссия Метцингера как философа-ученого состояла в том, чтобы пролить свет на неврологические механизмы, которые делают достижение этой цели неосуществимой. Но почему, в таком случае, Метцингер обращается к своей аудитории со словами о «трагедии эго», которое, вероятней всего, до прихода на лекцию никто из аудитории не считал трагедией, и каким образом эта трагедия «исчезнет сама собой, поскольку никто никогда не рожался, и никто никогда не умирал»? Представляется, что Метцингер пытался смягчить страх слушателей перед смертью, и в то же время сообщить им, что с самого начала никто их них не существовал. В обоих случаях происходит потеря нечто, за что все не могут прекратить всеми силами цепляться, трагично это или нет. Все рассуждения Метцингера зиждутся на обычных приемах, использующих тот же двойной смысл, при помощи которого мир отрицает страдания, которые вынужден непрерывно терпеть, с тем чтобы продолжать жить как жил, и продолжать верить в то, что сознание не является проблемой, и что быть живым — это хорошо.

Но не будем делать преждевременных выводов. Во время онлайн форума, на котором наиболее заметные авторитеты в области изучения сознания высказывали свое мнение по поводу характеристики «сознания как прекрасной самой по себе вещицы», сделанной Николосом Хамфри в его ранее упомянутой книгу «Я, которое стоит иметь», Метцингер сформулировал свою собственную позицию по этому поводу. По сути дела, он вторит Цапффе, заявляя:

Откуда возникает это несоответствие тона и сути между заключительным высказыванием Метцингера в его книге и лекции в Беркли, и онлайн-обсуждением? Можно предположить, что он чувствовал себя более комфортно для высказывания своих опасений по поводу эволюции человеческого сознания во время интернет-общения с коллегами, чем в рамках своего знаменитого опуса или в публичных выступлениях. Так, в течении лекции он избегал наносить прямые удары, выражаясь следующим образом: «Имеют место некоторые аспекты научного мировоззрения, которые могут нанести ущерб нашему психическому здоровью, и это то, что каждый интуитивно чувствует» (выделено Метцингером, цитата Траффорда). Это очень смелое утверждение для уважаемого философа (точно так же, как и в ранее приведенной цитате, где он поставил вопрос о том «Способен ли кто-то заявить о своей детерминированности и не сойти с ума?») Что мог иметь тут в виду Метцингер, кроме хорошо знакомых сюжетов романов ужасов, о том, что нам грозит опасность узнать что-то, что мы знать не должны? И худшее из всего возможного, что мы могли бы узнать — хуже, чем знать, что нашими предками были микробы — это знать, что мы никто, что мы марионетки, а не люди.

В своей последней книге «Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель эго» (2009), Метцингер представляет и обсуждает безумную для обычного смертного идею о том, что люди являются средними феноменальными себя-моделями, а не личностями. Метцингер всячески старается убедить читателя, что эта тайна не так уж ужасна, и что правда освободит нас к тому, чтобы стать лучшими людьми — как только мы разберемся с вопросом «Кто такой человек?» (поскольку Метцингер полагает, что мы не те, кем себе кажемся), мы сможем ответить и на вопрос «Кем должен человек стать?».

Данный вопрос является ключевым в свете того, кто должен это решение принять, и соответственно, каким образом это решение должно быть принято. Одно из опасений Метцингера состоит в том, что некоторые люди могут погрузиться в то, что он представляет, как «вульгарный материализм», решив, что в этой жизни для них нет ничего, кроме выживания, размножения и смерти, в результате чего мудрые этого мира произнесут воображаемый Метцингером монолог: «Я не понимаю, о чем говорят все эти когнитивные психологи, философы сознания, и нейрофизиологи, но вывод мне совершенно ясен. Кот вылез из мешка: Мы просто генетически копируемые биороботы, живущие на несущейся сквозь ледяную бесконечную пустоту космоса планете … Я прекрасно понял, что вы мне хотели сказать, и будьте уверены, что с этих пор мое поведение будет в точности соответствовать вашим рекомендациям». Эта известная стратегия «героического пессимизма», отстаиваемая Мигелем де Унамуно, Joshua Foa Dienstag, и William Brashear (см. выше), Фридрихом Ницше (см. ниже), и многими другими, из числа тех, кто знает. Эта именно та всеобщая стратегия, которую разоблачает Цапффе, стратегия, которой обязаны следовать все мы, если желаем продолжать жить как парадоксальные существа, которые знают в чем дело, но тщательно отупляют собственное сознание для того, чтобы не осознавать свое знание слишком уж хорошо. И эта стратегия прекрасно срабатывала до сих пор, потому что позволяла нам жить все эти годы так, как мы всегда жили. Но что на самом деле скажут вульгарные материалисты, когда узнают, что в действительности являются никем, вынужденными претворятся, что являются кем-то? Не станет ли это еще одной версией вопроса Метцингера: «Способен ли кто-то заявить о своей детерминированности и не сойти с ума?» Не будет ли подобное психическое состояние не просто «практически невозможным», но и полностью невозможным, как невозможно кому-то объявить «я есть ни что иное, как человеческая марионетка» и продолжать жить так, как он жил раньше?

Вряд ли кому-то из нас удастся увидеть себя так, как мы выглядим по Метцингеру. В подобном случае ужас станет нам очевиден, и мы поймем, что понимаем очевидность этого ужаса: что мы есть ничто, что мы есть лишь человеческие марионетки, и что в это, в общем-то, не так уж и невозможно поверить. И что теперь, что будет теперь? Ответ: теперь мы сойдем с ума. Дальше наша раса исчезнет в великой эпидемии безумия, потому что с этих пор мы будем знать, что за занавесью жизни скрывается что-то жуткое, способное погрузить наш мир в кошмар. Теперь мы знаем, что мы ничто, лишь зловещие сверхъестественные парадоксы. Теперь мы знаем, что природа свернула не туда, и произвела на свет загадочных сказочных существ, которые по всем законам бытия не должны были существовать, однако же существуют.

Тем не менее Метцингер высмеивает вульгарный материализм, и, похоже, оптимистически верит в то, что в будущем новые технологии сознания придут на место «биологической формы сознания, появившейся в результате эволюции», и, наконец, осчастливят нас. Осчастливят чудесным и прекрасным образом, как это представляет прекрасно образованный, информированный, и чрезвычайно человечный разум Метцингера. И если мы пока что не знаем, что значит быть человеком, то мы определенно знаем, что, по мнению широких масс, значит быть человечным. Обеспокоенность страданиями живых существ у Метцингера вполне совпадает со взглядами пессимистов. Единственное отличие заключается в том, что он считает, что мы можем устранить, или существенно облегчить эти страдания.

В любом случае, Метцингер достаточно смел, чтобы заявить, что «Имеют место некоторые аспекты научного мировоззрения, которые могут нанести ущерб нашему психическому здоровью, и это то, что каждый интуитивно чувствует», при этом сам он определенно чувствует, что не все чувствуют это, и что расчетный баланс рисков и выгод определенно склоняется в нашу сторону. Во что еще может верить нейрофилософ — неужели в то что мы должны сдаться и стереть с лица земли нашу расу?

Определенно Метцингер верит в то, что как только правила игры станут ясны основной части человечества, мы все двинемся дальше и начнем — по правде, а не понарошку — «каждый день и во всех отношениях становиться лучше и лучше». Хотя для этого потребуется время, много времени.