– Он не хочет, – вмешался Чиун.

– Ну, ладно. А что, парни, вы, наверное, гордитесь вашим новым зданием? Построили его действительно быстро, – сказал Римо.

– Новым зданием? – удивился Бладнер.

– Да, за городом. Прекрасный дом. Я, наверное, теперь могу называть его нашим зданием.

– Нет у нас здесь никакого здания, наша штаб-квартира в Вашингтоне, в столице.

– Понятно, – сказал Римо. – Когда я могу встретиться с Джетро?

– Встретишься. Он тебе должен понравиться. Ты не обижайся, но вы чем-то похожи.

– Вот повезло парню, – сказал Римо и усмехнулся, заметив недоуменные лица Барбетты и Станциани.

Бладнер стал рассказывать о распорядке съезда.

– Завтра вечером, после выборов, состоится прием. Сегодня – посвящение, официальное открытие и отчет о работе в прошлом году. Это не в счет, туда можно и не ходить. Завтра – выдвижение кандидатур и голосование. Вот там надо быть обязательно. Тебе выдадут значок и все такое, Голосовать будешь за Джетро. Запомни, за Джетро.

К столу подошел официант с полным подносом. Римо сначала почувствовал запах шоколада, а потом – аромат консервированных вишен. Взбитые сливки – белоснежная гора сладости – слегка подрагивали в серебряной миске. В другой – жирная, маслянистая ореховая паста. Пирожные с корицей – круглые и воздушные. Римо ухватился обеими руками за металлическую ножку стола – ножка теперь поддерживала и стол, и Римо.

Чиун пробурчал что-то по-корейски. Римо разобрал только что-то насчет «собачьего помета».

Бладнер аккуратно развернул пирожное-рулет, превратив его в полоску, смешал шоколадную начинку с консервированными вишенками и добавил ореховой пасты. Намазал полоску красно-коричневой сладостной смесью и завернул ее снова. Сверху украсил свое творение вишнево-шоколадным пралине, на поверхности которого бугрились кусочки орехов. Таким манером Бладнер приготовил еще три чуда кондитерского искусства и после этого тщательно облизал ложку. Но этим дело не кончилось: на вишнево-шоколадные верхушки пирожных мастер с любовью водрузил холмики воздушных взбитых сливок, а на них – свежие вишни.

Стол неожиданно дернулся. «Дон Даниш» задрожали, но остались целы. Римо вынул руку из-под стола: в волнении от увиденного он случайно переломил железную ножку.

– Вернемся в наш номер, – сказал Чиун, – я не могу спокойно смотреть, как люди развращают свои желудки.

– Погоди немного, Чиун, – взмолился Римо. Если бы только знать, что «Даниш» не причинит вреда! За него Римо готов был отказаться от всего, что любил и во что верил. От родины. От КЮРЕ. От отца с матерью, если бы он их знал. От детей, если бы они у него были. А уж от Чиуна – с радостью и с криками «ура!»

– Вы собираетесь их есть? – спросил он Бладнера.

– Ага, – ответил Бладнер. – Если хочешь, я могу сделать еще.

– Нет, не надо, я просто посмотрю.

Бладнер раздал пирожные, вилкой отделил от своего треугольный кусочек и поднес ко рту. Из взбитых сливок показалась вишенка и чуть было не упала, но все исчезло во рту Бладнера.