Я постучалась в дверь кабинета Шона, и, не дожидаясь приглашения, зашла. Устала я от церемоний и хождений на цыпочках. Тем более что это не помогало совершенно. Только Шона не было. Ни за столом, ни в уголке отдыха. Я даже растерялась. Но тут дверь позади меня хлопнула. Это он вроде как спрятался что ли? И теперь на повестке дня ролевые игры в маньяков и жертв? Клянусь, это не по мне! Но оказалось все проще. Он схватил меня в охапку и буквально на ходу стал срывать с меня одежду, подталкивая к дивану. Шелковый шарф улетел в небытие, кофта — туда же. Будто после года целибата… Просто невероятно. Я повернулась к нему лицом, не позволяя себя так легко заполучить после случившегося. Я была в бешенстве, и только это позволило мне сохранить рассудок.
— В чем дело, Картер? Что с тобой? Она была настолько холодна в постели? — прошептала я злобно ему в ухо и слегка прикусила мочку. Раздался треск, и от моего платья остались лишь воспоминания. Вот же козел, у меня итак из гардероба ничего не осталось! Все у него в доме. Но я ничего по этому поводу не сказала. Это все для Шона комариный писк. Нет, бить, так кувалдой! Наверняка! — Бедняжка, ты для нее просто игрушка.
Он больно сжал мои бедра и толкнул на диван. Вскрикнув, я упала на подушки, волосы взметнулись и закрыли мне весь обзор, а я должна была все видеть, потому что… потому что мне необходимо было видеть злость на его лице. Я хотела сделать ему так же больно, а он мне. Это стало для меня какой-то жизненной потребностью.
— Это было почти жалкое зрелище. Ты так старательно ее распалял, а вот хрен тебе…
Ремень его брюк присоединился к моим потерянным по пути вещам, но мне было плевать, что он там задумал, я хотела только издеваться, насмехаться. Кусать, отбегать, дождаться подходящего момента, снова кусать и снова отбегать, пока меня не поймали и не обидели снова!
— Ты заткнешься?! — Он навалился сверху и одной рукой завел мои запястья за голову, пришпиливая их к подлокотнику дивана своей ладонью. Ого, легкий БДСМ все-таки пошел. А-ля я тебя буду пытать морально, а ты отыграешься физически?
— Ни за что! Ты унизил меня, и я имею право.
— Ты вообще не имеешь никаких прав, — огрызнулся Шон.
— Ну нет, Картер! Хочешь со мной, как со шлюхой, так переходим на контрактную основу. Сегодня расплачиваешься собственным унижением, а на потом найдем более мирные пути урегулирования ценового вопроса. В конце концов, за этим ты меня и вызвал, но до сути добраться не сумел… Так что продолжим, Шон. Что же у вас там случилось? Она бросила тебя ради Алекса?
Он разорвал мои трусики и взялся за собственную ширинку.
— Ну и как там? С ним в постели она горячее? Или он с тобой новостями не поделился? Или теперь вы не так близки с ним, как до того, как она тебя бросила… Ради наркомана-то…
— Тебе действительно интересна наша маленькая личная драма? — умиленно поинтересовался Шон. — Ну так если тебе правда интересно, я ее имел первым. Хотя она и считалась подружкой Алекса. Как тебе такая правда?
— Ты еще отвратительнее, чем я думала…
Он вошел в меня, и я застонала вовсе не от боли. Ненавижу себя!
— Ну так как, все еще отвратительно? — поинтересовался он, до боли сжимая меня в объятиях.
— А разве это показательно? Ведь какая тебе разница, какого мне, если ОНА с тобой в постели не стонет?
— И тебе бы лучше перестать, Конелл. Если можешь, конечно, потому что сейчас за дверью мисс Адамс, а может, и не только она. Ты же не хочешь, чтобы завтра об этом весь университет говорил? Ведь ты у нас вся такая светленькая и чистенькая, ангелок, не иначе. А хочешь, чтобы я признал, что ты лучше пани в постели. Ну так я и крикнуть погромче могу, чтобы уж точно каждый знал в этих стенах знал правду о нас с тобой. И знаешь в чем она состоит? — спросил он, и вдруг вышел из меня и дернул к себе за все еще сцепленные запястья… а потом у самого лица прошептал. — В том, что ты действительно моя персональная шлюшка. — А затем толкнул меня так, что я оказалась лицом к спинке дивана, а он сам — сзади. — Как бы это ни было смешно, подо мной тебе хорошо. Но раз простых мирских удовольствий тебе мало, а мне в самый раз, я готов дать тебе то, чего ты хочешь. Забирай гребаного Монацелли со всеми его крылатыми потрохами. И хоть ядом захлебывайся в наш с пани адрес, с меня не убудет. Давай.
Вот только он уже продолжил начатое, и все гадкие комментарии, которые я копила во время его речи, вылетели из головы в момент. Действительность начала плавиться, все «против» стали растворяться и отдаляться. И я забыла, что за стенкой мисс Адамс, которая так тепло мне улыбалась, я наплевала, что после случившегося она уже никогда не посмотрит на меня так снова… Но я все равно кричала. И Шон тоже.
Когда мы вышли из здания университета, на мне был пиджак Шона. Потому что от платья не осталось почти ничего. И в таком виде я просто не могла прийти к Клеггам. Есть черты, через которые я не переступлю, я итак будто перечеркнула все, что Роберт и Мадлен для меня сделали… А Керри… в общем от мысли, что придется пройти по общежитию в одном лишь пиджаке ректора у меня заболели зубы. Так что мне оставалось либо поехать к Шону и взять что-то из одежды, а потом сбежать — что само по себе уже маразматически — либо оставаться. А ведь мой жилищный вопрос так и не разрешился. Жить у Клеггов и дальше было нельзя, если бы я позвонила отцу и сказала, что мы с «моим другом» расстались, и теперь он мне не дает комнату в общежитии, ничем хорошим это тоже не закончится. В конце концов папа мог и вступиться… В общем я вернулась к Шону.
Когда двигатель мазды заглох, я вцепилась в ручку двери так, будто собиралась за нее до конца жизни держаться. Это было просто безумием. Что я делала, зачем я возвращалась в этот кошмар? С другой стороны, а что еще мне оставалось? Я уеду. Несколько лет, и я просто уеду. Не задержусь здесь ни на день. А за эти годы мне нужно взять от Шона все, что только можно. В профессиональном плане. Иначе все мои мучения бессмысленны. И только после этой мысли я толкнула дверь автомобиля.