Пункт 3 воспрещал «всякие на том же наречии сценические представления, тексты к нотам и публичные чтения (как имеющие в настоящее время характер украинофильских манифестаций)».

Эти три пункта являлись самыми важными. За их выполнение (как и за выполнение двух следующих пунктов) должно было отвечать Министерство внутренних дел. Остальные имели второстепенное значение. Предлагалось, например, поддержать издававшуюся галицкими русинами газету «Слово» как противостоящую украино-фильству (пункт 4). Запретить газету «Киевский телеграф», которую украинофилы, действуя через подставного редактора, превратили в свой печатный орган (пункт 5).

Министерству народного просвещения рекомендовалось очистить библиотеки низших и средних учебных заведений в малороссийских губерниях от книг, запрещаемых пунктом 2 (пункт 7). Обратить внимание на личный состав преподавателей в учебных округах Малороссии и Новороссии, с тем чтобы педагогов, замеченных в крайнем украинофильстве, – нет не уволить, упаси боже, «кровавый царизм» вовсе не жаждал «крови», а всего лишь перевести на службу в великороссийские губернии и на будущее – внимательнее относиться к подбору преподавателей (пункты 8 и 9). Закрыть Юго-Западный отдел Императорского Русского географического общества (ИРГО), поскольку захватившие его в свои руки украинофилы, вопреки уставу отдела, занимались там политической, а не научной деятельностью (пункт 10).

III отделению собственной его императорского величества канцелярии приказывалось немедленно выслать из Малороссии Михаила Драгоманова и Павла Чубин-ского, «как неисправимых и положительно опасных в крае агитаторов» (пункт 11).

Особое совещание предлагало также не допускать в начальных училищах преподавания учебных предметов на малорусском наречии (пункт 6), но император счел эту меру излишней.

На основании первых трех пунктов составили ведомственную инструкцию, разосланную в цензурные комитеты. Оттуда информация пошла дальше, и первоначально не предназначенный для широкой публики документ быстро стал достоянием гласности. Эту-то инструкцию, как правило, и имеют в виду, рассказывая об «Эмсском указе». А иногда под ним понимают весь комплекс мер, выработанный Особым совещанием для пресечения украинофильской пропаганды.

Данный термин вошел в научную литературу и публицистику, стал привычным. Потому будет употребляться он и в этой книге, только в закавыченном виде. Однако читателю стоит помнить сказанное выше: «Эмсский указ» – указом не являлся.

Такова формальная сторона вопроса. Теперь о стороне фактической.

Как это ни банально, а меры, предложенные Особым совещанием для пресечения украинофильской пропаганды, оказались направлены… именно против украинофильской пропаганды. Ни народного языка (разговорной малорусской речи), ни литературы на этом языке, ни вообще малорусской культуры «Эмсский указ» не запрещал.

Естественной сферой распространения малорусского наречия являлся сельский быт Малороссии. Запретить это наречие здесь не представлялось возможным. Да никто и не пытался. «Эмсский указ» данную сферу не затрагивал.

Точно так же литература на малорусском наречии ограничивалась произведениями народного творчества, поэзией, повестями и рассказами из простонародного быта. Ни на что из перечисленного «варварский запрет» не распространялся.

Запрет налагался на издание научных книг. Но таких книг просто не существовало. И не могло существовать. Словарный запас сельских говоров был слишком беден для написания монографий.

Не существовало и периодических изданий на малорусском наречии (кстати, на великорусском наречии их тоже не имелось). Единственная попытка, сделанная украинофилами в этом направлении, закончилась конфузом в 1862 году (о чем уже шла речь). Повторять эксперимент никто не решался.

Часто у «национально сознательных» украинских авторов можно прочитать, что «Эмсским указом» запрещался украинский театр. Но эти утверждения действительности не соответствуют по очень простой причине: запрещать оказывалось нечего. «До 1876 года постоянного украинского театра не было, а только ставились в разных местах любительские спектакли, – отмечал Дмитрий Дорошенко. – Репертуар был слишком примитивный и ограниченный, и об основании специальной украинской труппы никто, наверное, не думал».

Эти-то любительские спектакли украинофилы додумались использовать для своих политических демонстраций. Что и вызвало их запрещение. Запрещались демонстрации, а не театр. О том же, как это сказалось на становлении малорусского театра, будет сказано ниже.

То же самое можно сказать об издаваемых украинофилами «культурно-просветительных» брошюрах на малорусском наречии. В соответствии с «указом» их нельзя было печатать. Только вот брошюры те выпускались украинофилами не с культурно-просветительской, а исключительно с пропагандистской целью. Следовательно, запрещалась не культурно-просветительная работа, а пропаганда.

А еще «Эмсский указ» запретил подписи на малорусском наречии к нотам. Это правда. Вот только народные музыканты (кобзари, лирники, бандуристы и т. п.) нотами не пользовались. Соответственно, их запрет не касался, народной культуры никак не стеснял.

Справедливости ради следует признать, что сам по себе запрет подписей к нотам являлся, конечно, совершенно бесполезным перегибом. Потому его достаточно быстро отменили. Хотя и данный запрет, и его последующую отмену мало кто заметил.

Так кого же стеснял и преследовал «Эмсский указ»?

А преследовал он тех, кого в общем-то и должны были преследовать власти, обязанные поддерживать порядок в государстве.