— Может, вы блаженная?
— Не блаженная.
— А какая?
— Такая, какая есть.
— А какая вы есть? Почему вы не отвечаете? — спросил Феоктистов, не дождавшись ответа.
— Мне кажется, этот разговор бессмысленный. Я пойду. В вашем номере нет моего кошелька.
— А какой был у вас кошелек? Вдруг я его случайно найду.
Аркашова достала из сумки и показывала ему кошелек.
— Вот такой кошелек. У меня их два — один для денег, другой для трамвайных талонов. Я не первый раз теряю кошелек, вот и решила деньги и талоны носить в разных кошельках. Тогда хоть что-то остается. А то если потеряю сразу все, придется пешком идти домой. А это далеко, я живу на окраине.
— А что нельзя проехать разок бесплатно?
— Я пробовала, не получается.
— Что значит, не получается?
— Мне стыдно ехать бесплатно.
— Вы уверенны, что вы абсолютно нормальны?
— Я надеюсь на это. А сейчас мне пора идти. Пешком — это почти час.
Аркашова вышла из номера так стремительно, что Феоктистов только и успел проводить ее глазами.
Надо было этой дуре дать денег на трамвай, мелькнула мысль. А ведь, правда, пешком попрется домой. С не станет. А, впрочем, черт с ней.
Глава 4
Аркашова сидела за столом и читала книгу. После обеда в желудке урчало, таким образом, он выражал недовольство от полученной скудной пищи. Но она старалась не обращать на него внимания; пусть привыкает, все к тому идет, что дальше будет еще хуже. Да и вообще воздержание еще никому не вредило. А вот переедание погубило не только много фигур, но и самих их обладателей. У нее, слава богу, она сохраняется стройной. А в ее работе это даже совсем не лишнее.
Раздавшийся звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Кто это может быть, недовольно подумала Аркашова. Она никого не ждет. Да особенно и не желает кого-то видеть.