В тоннеле не было рельсов – видимо, передвигаться по нему предполагалось пешком, в крайнем случае, на специально приспособленных для этого моторных тележках. За тридцать лет сооружение пришло в полнейшую негодность: потолки кое-где провалились, пробитые мощными корнями, вода местами стояла до колена. Сергею то и дело приходилось протискиваться между стеной и очередным древесным питоном, проломившим пол и потолок, и бесцеремонно перекрывшим сечение тоннеля. Под ногами порскали крысы и многоножки, хрустела хитиновыми скорлупками членистоногая и насекомая мелочь, не успевшая вовремя убраться с дороги пришельца.

Света здесь не было и в помине – фонари в обрешеченных плафонах освещали, хорошо если полсотни метров от главного тоннеля, а дальше начиналась кромешная тьма. Луч жужжалки вяз в ней да расстоянии в пару десяток шагов, и это было ещё хорошо, потому что примерно через четыреста-пятьсот метров в тоннеле начали попадаться фестоны «чёртова пуха». Коридор пролегал под владениями Ковра: деревьев наверху не было, полупрозрачных же вуалей становилось всё больше – они густо свисали с потолка, заполоняя собой весь объём тоннеля.

Поначалу Сергей попросту смахивал их лезвием рогатины, тщательно следя, чтобы ни единый клочок жгучей дряни не коснулся лица. Мельком он похвалил себя, что не поддался соблазну и не снял химзащиту в зале перед гермоворотами – хорош бы он был сейчас, натягивая резиновый балахон в тесноте, на ощупь, в кромешной тьме!

«Чёртова пуха» тем временем становилось всё больше. Остановившись в очередной раз, чтобы очистить лезвие рогатины от налипших на него неопрятных белёсых лохмотьев, Сергей снял рюкзак и зашарил по кармашками, в поисках зажигалки. Пора было прибегнуть к радикальным мерам, опробованным бестолковыми студентами в подвалах ГЗ.

Ладонь нащупала под клапаном «Ермака» холодный, округлый предмет. Баллон со спорами против грибниц. Новое изобретение Яши Шапиро, переданное для испытаний. Что ж, на ловца и зверь бежит: егерь, направил жестяной раструб на завесу «чёртова пуха», задержал на всякий случай дыхание, и нажал латунный рычажок.

Эффект был таким же, если бы он поднёс спичку к горке тополиного пуха, что скапливался в доприливные времена по московским дворам. Было такое развлечение у тогдашних мальчишек – поджигать эти невесомые сугробы и наблюдать, как они в мановение ока превращаются в невесомый пепел. Здесь было то же самое, только без язычков огня: белёсые вуали «чёртова пуха» действием Яшиных спор почти превращались в чёрные, похожие на пепел хлопья, и медленным дождём оседали на залитый водой пол. Волна гибельной для трансформации прокатилась по тоннелю метров на тридцать, пока не затухла сама собой.

«… молодчина, Яша, в кои-то веки придумал нечто толковое!..»

Егерь зажал рогатину под мышкой и пошёл дальше, освещая себепуть фонариком-жужжалкой.

Очередного «пшика» хватило на длинный, метров в пятьдесят, прямой участок. Сергей пустил струйку спор, полюбовался на кружащие в луче жужжалки чёрные хлопья и с удивлением обнаружил, что заросли «чёртова мха» закончились. То есть, они были здесь, но недавно по тоннелю прошёл кто-то массивный и, похоже, нечувствительный к жгучему ферменту – поскольку на себя весь «чёртов пух», оставив лишь клочья, прилипшие к стенам.

Неведомый «прохожий» выбрался их зияющего в стене пролома, оставив после себя изрядную кучу земли и торчащие, раскрошенные куски бетона. Егерь покачал головой – к владельцу когтей, способных на такое, стоило отнестись со всей серьёзностью. Он засунул ставший ненужным распылитель в кармашек рюкзака, проверил, легко ли извлекается из кобуры подарок кремлёвца, и осторожно двинулся вперёд.

От удара пули голова-клюв разлетелась, словно глиняный кувшин под ударом киянки. Вторая отколола изрядный кусок хитинового панциря. Но ганглии, заменяющие подземному сверчку мозги, уцелели, и продолжали подавать импульсы конечностям устрашающие когти скребли бетон, рывками продвигая бронированное тулово «крикета гигантуса» вперёд. Сергей чуть опустил револьвер и дважды выстрелил, целя в пролом панциря.

Медведку он встретил шагов через триста после пролома. Она пёрла по коридору навстречу, издали оповещая о своём приближении скрежетом когтей по бетону, шорохом хитиновых сегментов о стены и раздражённым стрёкотом. Быть может, гигантское насекомое вовсе не собиралось покушаться на жизнь встречного и вообще, не питала агрессивных намерений, а направлялась по своим медведкиным делам – но разойтись в узком тоннеле не было ни малейшей возможности. Подходящих на роль укрытия ниш поблизости не нашлось, и пришлось организовать подземному сверчку-переростку горячую встречу. Калибром двенадцать и семь миллиметров.

– Какой же ты «гигантус»? Максимум, «здоровеннус». Только патроны на тебя перевёл… – разочарованно протянул егерь, рассматривая жертву. Та лежала неподвижно, раскинув передние, похожие на когтистые лопаты, конечности.

И верно: если медведку с Маяковки можно было сравнить с древним тяжёлым танком, то данный образчик подземной фауны с трудом тянул на телеуправляемую танкетку, да и то, из мелких. Размером создание было с овчарку – узкий тоннель многократно усилил визуальный эффект, превратив не такую уж крупную тварь в грозное чудовище.

Егерь наклонился и ощупал расколотую скорлупу. Не меньше двух сантиметров хитина – сколько же было у той, с Маяковки? Неудивительно, что картечь отскакивала от неё, словно горох…

Стараясь не измазаться в разбрызганным по стенам внутренностям, он миновал поверженного врага. По всем подсчётам позади не меньше километра осточертевшего коридора, и пора бы уже добраться до цели его недолгого путешествия.