Луиза до последней минуты опасалась, что они наткнутся на зануду, с которой она разговаривала по телефону, и поэтому, когда они уже сидели в машине, у неё возникло ощущение, что всё прошло как-то уж слишком гладко. Они ехали вверх по склону, а мысли так и крутились у Рик в голове: она никак не могла решить, как теперь выстроить последовательность действий в расследовании.

– Позвоню-ка я Ханне, попрошу её пробить наших двойняшек по центральной базе данных регистрационного учёта граждан, – сказал Эйк, прервав молчание. Он уже приложил мобильный телефон к уху, а блокнот опустил на колени. – Если её, как тут написано, объявили умершей, когда ей было семнадцать лет, её смерть должна была быть официально зарегистрирована.

Луиза кивнула и сосредоточилась на езде по узкому сельскому тракту. Она чувствовала полнейшую уверенность в том, что именно Лисе Андерсен она видела на столе в прозекторской. Кстати, и то, что погибшей женщине было сорок девять лет, было ещё одним совпадением, подумала Рик и попросила напарника выяснить место жительства родителей Лисе Андерсен. Они-то уж должны знать, хоронили ли обеих своих дочерей.

– А у нас есть с собой фотографии нашей неизвестной женщины? – спросила Рик, когда они остановились на площадке для отдыха под Рингстедом, ожидая, когда же Ханне перезвонит им и расскажет, живы ли ещё родители близняшек, и если да, то сообщит их адрес.

– Я их распечатал перед тем, как нам сюда поехать, – кивнул Эйк и с трудом вытащил из заднего кармана брюк два сложенных листа бумаги. – Может, тебе стоит позвонить напрямую ребятам из технической экспертизы и из Отдела судебной медицины и сообщить им её личный идентификационный номер? – предложил он. – Наверное, теперь, раз им будет от чего отталкиваться, они смогут найти её медицинские документы или зубную карту. Если они, конечно, ещё хранятся где-то.

Нордстрём достал пачку с сигаретами и собрался опустить окно.

– Нет, выйди, – приказала ему Луиза и добавила, что сама сделает этот звонок. – Вот только не знаю, долго ли хранят такую информацию после того, как человек умрёт. Ведь в восьмидесятом году компьютерного архивирования ещё не существовало, так что, если бы такие документы сохранились, они лежали бы в тех папках, что мы уже просмотрели.

– И что, были они там? – спросил Эйк через открытую дверцу, но его напарница в ответ пожала плечами.

– Не обратила внимания, честно говоря, и, мне кажется, не стоит ради этого возвращаться, пока мы не разобрались, нужно ли нам это.

Ханне перезвонила, вызвав к жизни мелодию «Стены» из альбома «Пинк Флойд».

Луиза с любопытством наблюдала за тем, как Нордстрём кивнул, записал что-то в блокнот и попросил секретаршу Рёнхольта повторить последнюю фразу.

– Спасибо, красавица, – польстил он ей, бросив мобильный телефон на переднее сиденье. – В Службе регистрации населения обе они числятся умершими.

– А их родители, они ещё живы? – спросила Рик.

Эйк кивнул, глядя в блокнот, в который он записывал всё, что считал важным.

– Отец жив. Его зовут Вигго Андерсен, он живёт в Дострупе, а это, по словам твоей подруги Ханне, где-то под Вибю в Зеландии.

– Так поехали, поговорим с ним, – решила Луиза и уже включила навигатор, но тут её напарник начал протестовать:

– Ну нет, не можем же мы вот так запросто заявиться к отцу, потерявшему обеих дочерей больше тридцати лет тому назад, и потребовать от него подтвердить, что они мертвы!

Нельзя было не заметить, что от этой мысли Эйку стало не по себе. Его рука потянулась к кожаному шнурку, который висел у него на шее, и он начал нервно теребить висевший на нём пожелтевший акулий зуб.