Я кивал и внимательно слушал, пытаясь при этом угадать, о чём хозяин недоговаривает.

— Вы же слышали про перерожденцев, которые живут в лесах? — продолжал фон Херварт.

— Я знаю, что они существуют, — ответил я, — но это практически всё, что я о них знаю.

— Вот одна такая группа то ли откололась от большого племени, то ли их изгнали, впрочем, это совершенно неважно. Эта группа осела в баронстве, и несколько лет их просто не замечали. Может быть, крестьяне доложили управляющему, а тот не пожелал в это дело влезать. А может, они просто не захотели ему докладывать — сейчас это уже не выяснить. Но за эти несколько лет они сумели оживить свой участок леса, и теперь совершенно непонятно, как их можно оттуда вытеснить.

— А их непременно нужно вытеснить?

— Хороший вопрос, — задумался епископ. — Пожалуй, и необязательно. Но в таком случае они должны принести присягу владетелю земли и согласиться платить налоги. А добиться этого, наверное, будет гораздо сложнее, чем просто выгнать их из леса. Перерожденцы называют себя вольным народом и ничьей власти над собой признавать не хотят.

— В этом и состоит подвох?

— Да, именно в этом, — кивнул фон Херварт. — Понимаете, в чём юридическая хитрость — если на вашей земле существует анклав, не подчиняющийся вашей власти, и вы не смогли подчинить его в течение трёх лет с момента гоминиума[55], то это означает, что вы не вступили в собственность. Закон называет такую ситуацию «незавершённой инвеститурой[56]». В этом случае папа может объявить гоминиум недействительным.

— А можете объявить и вы, как непосредственный сюзерен? — уточнил я.

— А могу и я, — улыбнулся епископ.

— И это будет, по сути, означать лишение меня баронства?

— По сути, так, — развёл руками фон Херварт. — Хотя в законе это называется «отвергнутым вассалитетом». То есть считается, что вы сами отвергли.

— Интересный закон, — заметил я кисло.

— Ну, для его принятия в своё время были веские основания. Но временами, как мы видим, его можно использовать несколько нестандартно. Полагаю, вы чем-то серьёзно рассердили его святейшество — он давно уже раздумывал, кому вручить эту награду, но вы так стремительно сумели её перехватить. — Епископ снова закхекал.

Неплохо я попал. Пускай и будет считаться, что я сам отверг, на самом деле это, в сущности, мало чем отличается от лишения дворянства. В княжестве имперское дворянство, конечно, значит немного, но в империю потом лучше не ездить — позорище будет изрядное. Да и в княжестве мне это уважения не добавит.

— Отказаться от баронства, я так понимаю, уже невозможно? — спросил я, обдумывая ситуацию.

— Боюсь, что это невозможно, — улыбнулся епископ. — Вы уже приняли его, и отказ на данном этапе будет ещё хуже незавершённой инвеституры. Хотя здесь я могу немного вам помочь — мы можем провести временную инвеституру, которую нужно подтверждать каждый год. В этом случае её невозможно будет объявить незавершённой. Ну а если вдруг вам это надоест, то вы можете отказаться её возобновлять, и это будет выглядеть гораздо лучше, чем аннулирование гоминиума папой. Бароном вы, конечно, при этом перестанете быть, но в целом на репутации это почти не скажется.

Звучит, конечно, замечательно, но это предложение рассчитано совсем уж на дурачка. При временной инвеституре я стану кем-то вроде временно исполняющего обязанности барона. Чтобы потом снова стать настоящим бароном, придётся крепко постараться это заслужить. А они будут водить у меня перед носом этой морковкой, и так может продолжаться годами и десятилетиями. Ну а если у меня вдруг получится решить проблему с лесными, то баронство у меня можно будет моментально и совершенно законно отобрать, просто не возобновив временную инвеституру. Хотя это не такой уж плохой вариант, если я действительно хочу отказаться от баронства, но вот хочу ли я этого?

— Благодарю вас, ваше преосвященство, — ответил я без энтузиазма. — Я очень тщательно обдумаю ваше предложение.