— А что-нибудь атакующее мы будем проходить? — вылез Иван.

— Зачем тебе, Сельков? — поднял бровь Генрих. — Что толку от того, что ты год отрабатывал защитные конструкты, если тебя может пристрелить любая обезьяна с ружьём? И зачем тебе атакующие конструкты — чтобы ты сам себе что-нибудь отстрелил? Дурак и с конструктами дурак, Сельков.

Иван набычился и покраснел, но молчал. Правильно делал, что молчал, хотя, на мой взгляд, с его стороны было бы умнее и с самого начала не раскрывать рот. Ясно же было, что Генрих его фиаско без внимания не оставит.

— А ты знаешь, Сельков, что у меня спросил ректор? — продолжал Генрих. — Он поинтересовался, как это я учу студентов, что они в боевой обстановке гуляют разинув рот, как дурачки на сельской ярмарке. Может быть, ты считаешь, что ректор будет из-за тебя делать мне выволочки, а ты и дальше будешь расслабляться на моих занятиях? Ты ошибаешься. Говно всегда стекает сверху вниз, и ты, Сельков, в самом низу.

Иван убито молчал. Перспектива у него вырисовывалась не особо благоприятная — если уж дело дошло до ректора, Генрих ему спуску не даст. С другой сторона — а кто же виноват? То, что Иван отделался лёгким ранением — это всего лишь счастливая случайность. Либо Генрих его всё-таки выучит на совесть, либо Ивана рано или поздно убьют.

— К остальным у меня претензий нет, — объявил Менски. — Я бы даже сказал, что для первокурсников вы неплохо выступили. Исключительно поэтому я всё же отвечу на вопрос Селькова. Так вот, как я уже сказал, весь второй курс, как и первый, вы будете отрабатывать защиту. На третьем вы будете изучать нелетальные воздействия, и только на четвёртом дело дойдёт до атакующих конструктов.

Я поднял руку.

— Наставник, что понимается под нелетальными воздействиями?

— Разные способы обезвреживания, например, оглушение или переломы конечностей. И, разумеется, сопротивление таким воздействиям.

— И каким образом мы будем это отрабатывать?

— Вам пока рано об этом волноваться, — усмехнулся Менски. — Через год всё узнаете сами. А вообще стандартный зачёт у нас парный — один студент пытается сломать другому ногу или руку, а второй соответственно не хочет. Если получилось сломать, то он сдал, а второй, стало быть, нет. А если не сломал, то наоборот. Вы же наверняка не раз видели студентов на костылях — это неуспевающие третьекурсники. Мы их не сразу лечим, чтобы был стимул подтянуть успеваемость. А неуспевающих четверокурсников мы просто тихо хороним — это я на тему атакующих конструктов, Сельков.

Девчонки слушали это с выражением ужаса на лицах.

— Ну а ты, Сельков, будешь сдавать мне, — сказал Генрих с доброй улыбкой, и Иван побледнел.

Со стимулами у студентов Академиума определённо всё в порядке. Даже если Генрих по своему обыкновению нас запугивает, наверняка он не так уж и сильно преувеличивает. Мне вспомнился мой университет — первая пересдача, вторая пересдача, двоечники вечно подкарауливают и канючат… А здесь взяли, и решили проблему радикально — после сессии отличники отдыхают, троечники лечатся, а двоечники спокойно лежат по могилкам и ни у кого не отнимают драгоценное время. Будь я и здесь преподавателем, от такой организации учебного процесса был бы просто в восторге. Но раз уж я сам студент, то лучше бы на всякий случай приналечь, а то вдруг и в самом деле заканчивают только отличники. Стефа, помнится, говорила, что умирает не так уж много студентов, но сама вот эта формулировка «не так уж много» мне уже как-то не нравится.

Мощный удар, казалось, потряс весь склад материалов завода «Милик». Младший кладовщик Фёдор Малушин чуть не выронил кружку с горячим чаем и вполголоса выругался. Его напарник Завид Зима, чаёвничающий с ним в каморке кладовщиков, покачал головой:

— Ну и принесло же грозу. Сейчас в деревне как раз начинают урожай убирать, вот им радости-то этакий потоп.

— А чего это ты деревню вспомнил? — хмыкнул Фёдор.

— А чего мне её не вспомнить? Я же сам деревенский, из Тёсово, у меня вся родня там. Через недельку думаю отпуск испросить, да и съездить к родне, надо помочь им с уборкой.

— А я тут что — один на весь склад останусь? — возмутился Фёдор.

— Один останешься, — подтвердил Завид. — Как я остался, когда ты в позапрошлом месяце на пляже пузо грел.