– А, это… Её я унаследовал от предыдущего владельца. А теперь решил, что, раз уж русские победили, то она не к месту. Переименую я таверну в "Русский победивший" – The Russian Victorious. Новая вывеска будет к вечеру.
– Вот вечером на неё и посмотрим.
– Жду вас!! – И он, низко поклонившись, ушёл на кухню, а мы принялись за баранину. Сказать, что она была бесподобна, было не сказать ничего, тем более, под соусом из свежей мяты. Да, в лондонском пабе баранину в мятном соусе не брал острый нож, а эта таяла во рту…
Вскоре вышла миссис Томпсон, подошла к нам и низко поклонилась.
– Спасибо вам, ваша милость[43].
И попыталась поцеловать мою руку. Я лишь улыбнулся:
– А вот этого не надо. У нас, русских, всё намного проще. Зовите меня просто Alexis. И не бойтесь ничего – как я уже сказал вашему мужу, вам ничего не грозит. А вашу кузину вы вскоре увидите живой и здоровой.
Та зарыдала вслух, затем чуть успокоилась и неуверенно спросила:
– Ваша милость… Алексей… вы ещё что-нибудь желаете?
– Желаю, чтобы вы перестали плакать. Вечером мы к вам ещё раз придём, хорошо?
– Ждём вас, ваша милость! – И она, всхлипывая, ушла на кухню, а Ринат лишь усмехнулся:
– Узнаю брата Федю. Точнее, моего друга Лёху.
– Хоть вы бы, Штирлиц не подкалывали, – сказал я голосом Броневого.
– Вообще-то в анекдоте это говорил Адольф, а не Мюллер. Да и не подкалываю я – просто хочу сказать, что ты молодец. А теперь нам с тобой куда?
– К ирландцам. Но сначала в медпункт. Там они держали наложниц.
8. Цветник
Пока мы пили и ели, погода резко переменилась – небо стало свинцово-серым, моросил косой дождь (к счастью, довольно тёплый), а под ногами хлюпала грязь.
– Да, Ринат, надо бы вымостить хотя бы площадь местным камнем, – с сожалением сказал я. Тот лишь кивнул.
– Хотя бы виселицу убрали. А куда мы с тобой направляемся?
– А вон туда, – и я показал на медпункт. Вывеску с изображением розы так никто и не снял, зато на деревянном фасаде кто-то успел намалевать красный крест. Над фасадом вдоль крыши был встроен длинный козырёк, под которым стояли две лавочки – наверное, для пациентов, ожидающих очереди на приём. Впрочем, сейчас навес помогал мало – платья двух рыжих девушек, сидевших на одной из скамеек, успели подмокнуть, делая одну из них – красавицу лет, наверное, восемнадцати – практически неотразимой. Вторую же красавицей было назвать сложно – она была плотно сложена, а лицо украшали мясистый нос картошкой, водянисто-голубые глаза, и ниточка бледных губ на круглом лице, покрытом веснушками. Сидели они в обнимку, и полненькая плакала, а другая, судя по тону, утешала подругу, как могла, хотя и у неё белки зелёных глаз были красными. Говорили они по-гэльски, так что я их не понимал.