По полученным данным, исследованные на Збруче городища Богит, Звенигород и Говда являлись святилищами. На них отсутствуют черты, присущие обычным жилым поселениям, – нет следов постоянного заселения и сопутствующего ему культурного слоя, отсутствуют типичные для этого времени жилые дома с печами и хозяйственными постройками, которые сотнями раскопаны на других городских и сельских поселениях. Площадки городищ-святилищ расположены на крутых склонах высоких холмов, покрыты камнями и выступающими материковыми скалами и из-за этого непригодны для повседневной жизни. В этом отношении збручские городища подобны известным святилищам Шлонжа в Силезии, Лысая Гора и Добжешуво в Свентокжицких горах, также не приспособленных для постоянного обитания.

В то же время на Збручских городищах сконцентрированы все те особенности, которые многократно встречены на культовых памятниках и являются для них характерными. К этим особенностям относится расположение святилищ в глухой и гористой местности, покрытой лесом, наличие священных источников и колодцев, символическая защита площадок городищ, окруженных валами и рвами, не приспособленными для обороны, но охранительные функции которых усилены принесенными здесь жертвами и разжиганием огня, что должно было препятствовать проникновению на святилище злых сил. Открытые на городищах объекты также подтверждают их культовое назначение и имеют многочисленные аналогии на других святилищах, хотя пока больше нигде не известна такая концентрация разных по значению и конструкции культовых сооружений. Состав находок в этих объектах в виде костей человека и животных, многочисленных вещей типичен для жертвенных остатков на святилищах разных народов.

Основной и неотъемлемой принадлежностью святилищ должно было быть наличие одного или нескольких изображений богов – идолов. По письменным и археологическим источникам, идолов ставили в специально отведенных для них местах, для них сооружали или храмы, или открытые пьедесталы – капища, огражденные рвами, валами, частоколом или рядом камней. Во всех уже довольно многочисленных случаях капища, известные в разных частях славянского мира, имели круглую или овальную форму. Круглое капище находилось на городище Богит и три таких капища исследованы на городище Звенигород, где, возможно, имелось и четвертое капище. В центре капищ сохранились места, где, вероятно, стояли идолы. Как известно, большинство святилищ различных народов построено по принципу круга с точкой – идолом в центре (Плетнева С.А., 1964. С. 133). Такая форма святилищ, являющаяся символом солнца, известна от Греции V–VII вв. до н. э. до американских индейцев новейшего времени, в Бретани, в Прибалтике, у финнов, пруссов и т. д. (Фрезер Д., 1986. С. 468; Чайльд Г., 1949. С. 173; Жулкус В.В., Климка Л.А., 1988). В планировке славянских святилищ, так же как в христианских храмах, являющих собой образ мира (Вагнер Г.К., 1987. С. 73; 1990. С. 29–30), отразилось мировоззрение славян, представляющих себе мир в виде круга, магической фигуры, не имеющей ни начала, ни конца, символизирующей вечность и круговорот природы (Хокинс Д., 1977. С. 51). Этим, в частности, славянские воззрения на мир отличались от представлений многих азиатских народов, у которых в понятии мира присутствовала и форма квадрата (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974. С. 295; Войтов В.Е., 1986. С. 11). Такое понимание мира прослеживается, например, у праболгар в Плиске, Преславе, на Маяцком городище, где святилища имели форму вписанных друг в друга квадратов (Ваклинов С., 1977. С. 111; Аладжов Ж., 1980. С. 73–74; Винников А.З., Афанасьев Г.Е., 1989).

Каждое из святилищ на Збруче имело свои особенности. На Богите круглая площадка капища окружена восемью симметрично расположенными углублениями, как это было на капище в Перыни, возможно, в Погапьско и на Ворголе. Число четыре у многих народов считалось магическим и священным (Даркевич В.П., 1960. С. 59). У славян были распространены представления о четырех сторонах света, четырех временах года, четырех ипостасях Перуна. В мифологической системе бинарных противопоставлений это число усложняется до восьми (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974. С. 24–26). Так же как Збручский идол, вероятно, стоявший на капище Богит, смотрел в четыре стороны света, само капище было обращено во все стороны, а его углубления были связаны с различным положением солнца в отдельные времена года. Следуя реконструкции Б.А. Рыбакова, Дажьбог, изображенный на Збручском идоле, был обращен к югу, бог подземного царства Велес и богиня Макошь находились с северной стороны. На самом капище, перед богом, как и на других святилищах, жертвы не приносили. Жертвоприношения детей, кости животных, черепки сосудов были положены в углублениях кругом капища. Здесь же, как посланцы богу, были захоронены наиболее почитаемые жрецы. Главный бог Вселенной, объединяющий три вертикальных мира – небо, землю и преисподнюю, изображение которого было воплощено в Збручском идоле (Рыбаков Б.А., 1987. С. 249–250), по-видимому, не нуждался в рядовых жертвоприношениях и не был связан с повседневными делами, как и бог богов северо-западных славян, всемогущий и заботящийся о делах небесных (Гельмольд, 1963. С. 186).

В сакральной части Богата, кроме капища и каменного жертвенника, возможно, больше ничего не было, как и на Арконе, где на открытой площади возвышался только деревянный храм (Саксон Грамматик) (Фаминцын А.С., 1884. С. 29), или в Радигоще, где около ворот «не стоит ничего, кроме искусно построенного из дерева храма» (Титмар Мерзебургский). В сакральную часть городища Богат молящихся, вероятно, не пускали, там священнодействовали только жрецы, как то происходило и на святилищах прибалтийских славян. В Старграде и Ретре к святыне подходить было «дозволено только тем, кто хочет приносить жертву или отгадывать волю богов» (Адам Бременский) (Срезневский И.И., 1848. С. 14). В жилище божества не разрешалось входить в Греции и в Риме (Тит Ливий. С. 511; Вагнер Г.К., 1990. С. 7–8). Вероятно, на Богате во время торжественных богослужений верующие могли стоять на общественной части городища вдоль низкого поперечного вала, над которым возвышался идол и были видны священнодействия жрецов.

На общественной части городища Богат стояли длинные наземные дома, на полу которых разбросаны кости съеденных животных и обломки разбитых сосудов. По-видимому, назначение этих домов было таким же, как у некоторых контин в Штетине, описание которых приведено в Жизнеописании Оттона Бамбергского: «Внутри них были только расставлены в круг скамьи и столы, потому что щецинцы имели обыкновение устраивать здесь совещания и сходки. В определенные часы и дни они собирались сюда затем, чтобы пить или играть, или обсуждать серьезные дела» (Хрестоматия, 1961. С. 316). Длинные общественные дома являлись неотъемлемой частью общинных центров славян в VIII–X вв. и открыты на городищах административно-хозяйственных, на городищах-убежищах и святилищах, например в Ржавинцах (Тимощук Б.А., 1990. С. 32–44). Подобный дом упомянут Ибн Фадланом: русы «строят на берегу большие дома из дерева и собираются в одном таком доме десять или двенадцать» (Ибн Фадлан, 1939. С. 78). Такие дома известны у разных народов и относятся к отдаленным друг от друга хронологическим периодам (Bender W., 1980. S. 335–392; Jankuhn Н., 1967. S. 130; Тиханова М.А., 1963. С. 190; Рыбаков Б.А., 1987. С. 156–159; Панова Т.Д., 1989. С. 91; Szymanski W., 1967; Федоров-Давыдов Г.А., 1962. С. 49–92).

В Микульчицах довеликоморавского времени такой дом реконструирован (Kavanova В., 1985. S. 398–426). По-видимому, к этому же типу домов относилась бревенчатая постройка, открытая в Волине, которую обычно трактуют как остатки языческого храма, хотя никаких признаков идола в ней нет (Filipowiak W., 1979. S. 109–110). В общественных домах совершали и разные культовые действия. Например, на городище Добрыновцы в таком доме был погребен пожилой мужчина, вероятно, помещенный в яму сидя, обставленный кругом целыми сосудами и обсыпанный углем и битыми черепками (Тимощук Б.О., 1976. С. 122–125). В длинном доме Екимауц найдены фигурка коня с циркульным орнаментом и глиняные хлебцы, что тоже было связано с культом (Федоров Г.Б., 1953. С. 116–117).

Пышными пирами, которые устраивали в общественных домах, заканчивались все праздники и богослужения. В Арконе «собирались жители всего острова перед храмом, приносили жертвы и праздновали именем веры общественный пир» (Срезневский И.И., 1846. С. 97). На пиру «потреблялись жертвы. Здесь неумеренность была добродетелью, а воздержание – стыдом» (Саксон Грамматик) (Фаминцын А.С., 1884. С. 50). При этом происходило кормление предков и богов, а кости съеденных животных, обладающие магической силой, сохраняли и закапывали в землю. Пиры и игрища долго обличали авторы церковных поучений (Аничков Е.В., 1914. С. 156–167).

На Богите в определенные дни, вероятно, собиралось много молящихся и для них, видимо, была предназначена ровная пустая площадь, расположенная перед входом в святилище и огражденная от окружающего мира рвом (рис. 17). В поучении XII–XIII вв. говорилось, что даже христиане, когда их позовут «на какое зборшце идольское, то вси томо текут радуяся» (Гальковский Н.М., 1913. С. 82). Большое стечение народа происходило на праздниках около святилищ северо-западных славян. В Арконе праздник проводили осенью после жатвы, в Волине «народ имел обычай праздновать в начале лета торжество какого-то божества; на этот праздник для игр и плясок сходилось множество народа» (Жизнеописание Отгона Бамбергского) (Фаминцын А.С., 1884. С. 52), а в Старгороде «каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и жрецом на суд» (Гельмольд, 1963. С. 185). В Польше к капищу богине Живы, устроенном на горе, «в первые дни мая благоговейно сходился многочисленный народ испрашивать от той, которую почитали источником жизни, долговременного и благополучного здоровья» (Бернштам Т.А., 1981. С. 200). Праздники происходили в дни, наиболее важные для сельскохозяйственного цикла, но сроки богослужений менялись, «когда жрец по указанию гаданий объявляет празднества в честь богов» (Гельмольд, 1963. С. 129).

Хорошо известно, что на каждом святилище балтийских славян имелся свой жрец, который совершал всенародные моления и жертвоприношения, проводил гадания, руководил празднествами, участвовал в судебных разбирательствах, собирал и хранил богатства святилища (Гильфердинг А., 1874. С. 200–203). Существовала целая иерархия жрецов разных рангов, особенно почитали жрецов, которые служили главным богам, прежде всего Святовиту, стоявшему на святилище в Арконе (Гельмольд, 1963. С. 129). Известны даже имя одного из жрецов, их внешний вид – белая одежда и длинные волосы (Срезневский И.И., 1846. С. 64), описано их поведение во время богослужений и гаданий: «Для тщательного охранения этой святыни жителями поставлены особые жрецы, которые только одни остаются сидеть, когда все прочие стоят в то время, как совершаются жертвоприношения и умилостивляются боги» (Титмар Мерзебургский; Хрестоматия, 1961. С. 313). Только жрецы могли свободно входить в святилища и убирать храмы, ухаживать за священными конями. Роль жрецов в северо-западных славянских землях, где борьба с наступлением немцев, феодализацией и христианизацией приобрела религиозный характер, была особенно велика. По Гельмольду, «король же находился у них в меньшем по сравнению с жрецом почете. Ибо тот тщательно разведывает ответы (божества) и толкует узнаваемое в гаданиях. Он от указаний гадания, а король и народ от его указаний зависят» (1963. С. 237).

В письменных источниках нет таких ярких свидетельств о выделении сословия жрецов у восточных славян, и многие исследователи отрицают их существование (Голубинский Е., 1901. С. 211; Нидерле Л., 1956. С. 281; Łowmiański G., 1986. S. 240). Наиболее основательно и обоснованно рассмотрел вопрос о жречестве у восточных славян Б.А. Рыбаков. Он считает, что жречество должно было существовать в любом языческом обществе накануне создания государственности, разветвленность и влиятельность жреческого сословия в русских землях IX–X вв. едва ли подлежат сомнению (1987. С. 302). Общее название языческих жрецов – волхвы, но, по сведениям XI–XIV вв., выделяются разные разряды людей, причастных к языческому культу: помимо волхвов, известны волшебники, облакопрогонители, жрецы, ведуны, чародеи, чаровники и т. д. (1987. С. 298, 359). Жрецы на Руси руководили религиозной жизнью народа, следили за соблюдением старых обычаев, вели календарные расчеты и определяли оптимальные сроки молений и магических действий, влиявших на все силы природы, занимались гаданием. Жрецы содействовали сохранению и созданию религиозного фольклора, с их помощью был объединен пантеон. Волхвы проводили языческие богослужения и жертвоприношения, торжественные похороны, участвовали в изготовлении оберегов и идолов. Збручский идол мог бьггь создан лишь по указанию волхвов высшего разряда (1987. С. 295–305, 344–354). После принятия христианства роль волхвов изменилась, но их влияние среди народа сохранялось еще в XI–XIII вв., о чем свидетельствуют обычаи в Суздале и Ростовской земле в XI в. В Новгороде при противостоянии князя и епископа в 1071 г. «людье вси идоща за вольхва» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 170–171). Еще в 1227 г. в Новгороде было сожжено четыре волхва. Их силу признавали даже монахи: «Много бо и волъсви чюдес сътворища бесовьскым мечтанием», – сказано в «Похвале Владимиру», написанной Иаковом Мнихом (Голубинский Е., 1901. С. 243). О большом значении служителей культа – «знахарей» говорится в сочинении Ибн Русте: «Есть у них знахари, из которых иные повелевают царем как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказание никак невозможно» (Новосельцев А.П., 1965. С. 398).

Важная роль жрецов-волхвов подтверждается самим существованием крупного языческого центра на Збруче. Без служителей культа его невозможно было создать, спланировать большие святилища со сложной планировкой и разнообразными культовыми постройками, выполняющими разные функции. Жрецы должны были проводить общие богослужения и жертвоприношения, следить за соблюдением обрядов, руководить празднествами и организовывать пиры. На святилищах есть еще одна особенность, указывающая на присутствие здесь служителей культа. Они могли жить в неблагоустроенных домах, стоявших на общественной части святилища, где нет следов хозяйственной деятельности. Подобный примитивный по своему устройству дом находился на святилище в Шумске недалеко от капища, в отдалении от заселенного района. Этот изолированный дом можно рассматривать тоже как жилище жреца, отделившегося от общины. Сведений в письменных источниках о жизни волхвов нет. По Прусской хронике известно, что жрецы жили на общественный счет, вели жизнь уединенную и целомудренную, за нарушение обычаев их сжигали (Фаминцын А.С., 1884. С. 111). Подобную жизнь вели жрецы в Древней Греции: монахов, живших вблизи святилища Зевса, отличали аскетизм, пост, молитва, чистая жизнь, но они же, служа богу, приносили кровавые жертвоприношения (Лосев А.Ф., 1957. С. 106). Так же строго относились славяне к жрецу, поддерживающему неугасимый огонь перед Перуном: «Аще ли бы случилося за нерадьнием служащего иерея, когда ему огню угаснут, такого иерея без всякого извета и милости убиваху» (ПСРЛ. Т. 40. С. 44).

Святилище Богит, занимавшее вершину самой большой горы в Медоборах, господствующую над окружающей местностью, на котором стоял уникальный идол, совершались человеческие жертвоприношения, имелся свой штат жрецов, собиралась в определенные дни масса молящихся, было, вероятно, главным в культовом центре на Збруче. У его подножия к северу от священной горы был расположен могильник, в той стороне, где и должно было находиться царство мертвых. Святилище, вероятно, было посвящено одному из высших богов славян, богу Вселенной, оно отражало представления о мироздании и связывало мир богов, людей и преисподней.

Характер святилища Звенигород был несколько иным. Оно имело много общих черт с Богатом – большую площадь, разделенную на сакральную и общественную части, как это было и на Арконе, капища, находящиеся на сакральной части, и длинные дома, расположенные на общественной, отсутствие признаков постоянного заселения и культурного слоя, символическое ограждение, разделяющее мир богов и людей и усиленное горевшими на валах огнями и охранительными жертвенными площадками, но обряды и жертвоприношения на этом святилище отличались своеобразием (рис. 72).

На капищах в Звенигороде лежало большое количество принесенных в жертву предметов – женских украшений, бытовых вещей, относительно мало оружия и орудий труда (почти отсутствуют ремесленные инструменты, пахотные орудия, рыболовные принадлежности). Такой же набор вещей найден на святилище Аркона и встречается на культовых местах других народов. В каждом случае понять значение этих жертвоприношений можно только гадательно, так как очень трудно определить «не только каково прошлое само по себе, но и то, каким видели свое собственное время люди прошлого» (Гуревич А.Я., 1984. С. 30). В общих чертах смысл большинства оставленных на капищах Звенигорода даров может быть расценен как обращение к богам с просьбой о благополучии, защите и сохранности (женские украшения-обереги, острые предметы, замки, ключи). По убеждениям язычников, вещи и их владелец обладали магической сопричастностью, в вещах заключена частица их хозяина (Гуревич А.Я., 1970. С. 64). Оставляя на святилище свою вещь, «часть себя», человек, по-видимому, устанавливал связь с божеством, отдавая себя под покровительство богов, просил защиты и помощи в различных повседневных делах. Также на Арконе, по словам Саксона Грамматика, «можно было видеть здесь множество общественных и частных даров, жертвованных благочестивыми обетами требующих помощи» (Фаминцын А.С., 1884. С. 24). По Гельмольду, мелкие дары оставляли при частных жертвах. Помимо частных жертв, на капище 3 Звенигорода проводили общественные жертвоприношения. При них важную роль играли человеческие кости и черепа, положенные в специальные ямы и окруженные жертвенными дарами. Эти жертвоприношения, вероятно, должны были умилостивить богов, способствовать сохранению жизни и вечному возрождению общины. Человеческие жертвы приносили только в честь главных богов (Гельмольд, 1963. С. 129).

Существенного различия в наборе жертвенных подношений, обнаруженных на трех капищах Звенигорода, заметить не удается, но планировка самих капищ была неодинаковой, вероятно, и их значение было разным. Капище 1, раскопать которое не удалось из-за растущих на нем больших дубов, по-видимому, представляло собой круглую площадку, окруженную углублениями, как и капище на Богите, но здесь в углублениях находилось много вещей. Капище 3 имело довольно сложную планировку и было разделено на несколько частей. Его центром являлась круглая площадка с идолом, доступ на которую был, видимо, закрыт для всех, кроме жрецов. К центру капища шел подход с востока по средней площадке, отгороженной с юга деревянной стеной, обмазанной глиной. Только вдоль этой стены и в подножии капища сосредоточена основная масса даров, вероятно, сюда был открыт доступ жертвователей. Капище 2 (его круглая площадка ограничена невысоким валиком и в центре ее выступает округлая скала с выглаженной поверхностью) было открыто к югу, к солнцу. Здесь находилось и много круглых предметов – символов солнца (проволочных височных колец, стеклянных браслетов). Возможно, капище было посвящено солнечному богу. В распределении вещей на капище есть не совсем четкая закономерность – женские вещи преимущественно были сосредоточены в западной части площадки, а принадлежавшие мужчинам – в восточной. Это позволяет вспомнить древнее представление, что левая сторона является женской, а правая мужской (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974. С. 259; Вагнер Г.К., 1990. С. 29) (рис. 55).

Помимо капищ, в сакральной части Звенигорода находились многочисленные культовые постройки, в которых периодически совершались жертвоприношения. Вероятно, подобные постройки были расположены на площадке святилища Аркона, в них лежали человеческие черепа и многочисленные вещи. В Звенигороде культовые постройки имели прямоугольную форму, были углублены в землю и этим напоминали жертвенное помещение еще первых веков нашей эры, открытое у с. Затаи на Волыни, в котором были найдены мужские и женские челюсти, глиняная статуэтка и антропоморфное каменное изваяние (Козак Д.К., 1990. С. 435). Культовые сооружения в Звенигороде были перекрыты навесами, как то имело место и в других местах (Тиваненко А.В., 1989. С. 6). В отличие от широко известных жертвенных ям в стенах углубленных построек Звенигорода были устроены хлебные печи, время от времени возобновляемые, перед которыми были в виде жертвы положены человеческие кости и различные вещи, в том числе серпы, и рассыпаны хлебные зерна. Магическая направленность этих жертвоприношений и самих хлебных печей, в которых выпекали священные караваи, несомненно, была связана с земледельческим культом. Одно из сооружений такого типа (сооружение 14) можно рассматривать как примитивный храм, так как в нем, помимо хлебных печей, рассыпанного зерна и двух серпов, стоял каменный идол, перед которым разжигался огонь, были положены части человеческих черепов. Сооружение имело навес, опирающийся на столбы, и по конструкции было таким же, как храм в Коренице, который не имел стен, они были завешены тканью, а кровля опиралась на колонны (Фаминцын А.С., 1884. С. 25).

На сакральной части святилища около капищ были расположены наземные длинные дома, в которых находились довольно дорогие вещи – серебряные височные кольца, бусы, меч, серебряная гривна, конская сбруя, сложенные в специальном сундуке или шкатулке. В этих домах, вероятно, хранилось богатство святилища, как это описано в Житии Оттона Бамбергского: в одной из контин Щецина находилось оружие врагов, всякая добыча, захваченная в сражениях, золотые и серебряные сосуды, огромные рога, обрамленные золотом и драгоценными камнями (Котляревский А.А., 1893. С. 447). Конечно, в Звенигороде не могло быть таких богатств, как в святилищах балтийских славян, куда поступала десятина с большой округи и присылались жертвы «со всех славянских земель» (Гельмольд, 1963. С. 129). Кроме того, часть вещей была, вероятно, унесена из Звенигорода, когда святилище было оставлено.

На сакральной части святилища Звенигород не было жилых или производственных помещений, но она была более оживленной и доступной, чем на Богите. Вторая, общественная часть Звенигорода в определенные дни была также довольно многолюдной. На ней около внутреннего дугообразного вала и на террасах по склону находились наземные общественные дома, предназначенные для собраний и пиров, как и на Богите. Рядом с ними были расположены жертвенные ямы с пищей для богов (сооружения 1 и 3), обряды в которых были совершены только один раз. Здесь же находились помещения с хлебными печами (сооружение 8), но без остатков жертвоприношений, предназначенные для изготовления ритуальной пищи, потреблявшейся, по-видимому, во время пиров. В одной углубленной постройке с хлебной печью и разбросанными по полу в несколько слоев разрозненными костями детей и взрослых мужчин (сооружение 2), может быть, проводили гадания. На этой же общественной части святилища видны пять западин углубленных построек, в одной из которых при раскопках была выявлена полуземлянка, выбитая в материковой скале и такая же примитивная по своему устройству, как «жилища жрецов» на Богите.

Как и у всех земледельческих народов, основные моления и просьбы к богам были направлены на улучшение плодородия полей, получение большого урожая, увеличение плодовитости скота и достижение общего благополучия. Для этого приносились жертвы, относящиеся, по Д. Фрезеру, к симпатической магии (1986. С. 20), – хлебное зерно и печеный хлеб, орудия сельского хозяйства, животные – и совершались действия, способствующие возрождению и размножению, кругообороту «жизнь – смерть – жизнь» (расчленяли трупы жертв, разбивали и разбрасывали сосуды и стеклянные браслеты). К богам обращались и с другими повседневными нуждами или с благодарностью за помощь, о чем свидетельствуют находки многих бытовых предметов. Важнейшей жизненной необходимостью была защита от злых сил и окружающих врагов, с просьбой о чем язычники и обращались к богам. Защита и сохранность своего мира приобрела особенно насущное значение после распространения христианства и начала борьбы с ним. Просьбы о защите и спасении усилились к середине XIII в., когда активизировались жертвоприношения в Звенигороде. По-видимому, страх за свою судьбу и надежда на помощь старых богов были вызваны известиями о страшном разгроме татаро-монголами восточных княжеств Руси, о взятии Чернигова и Киева. В это время во Владимиро-Галицкой Руси появились беженцы с востока, в частности, есть сведения о спасавшихся здесь черниговских боярах.