– Ну, с нечистым дел мне иметь не приходилось, – улыбнулся я, – а насчет моего нездешнего происхождения вы правы. Впрочем, давайте вернемся к нашим баранам. Борис Викторович, вы предпочтете продолжить со мной беседу или собственноручно изложите все относящееся к вашему сотрудничеству с французскими спецслужбами? И не только с французскими. Поверьте, сделав это, вы получите шанс на то, что суд учтет сей факт при вынесении вам приговора. Словом, выбор за вами…
Савинков немного помолчал, потом помассировал свой большой, с залысинами, лоб и сказал:
– Хорошо, я готов. Прошу дать мне перо и бумагу. Я напишу все, что мне известно…
Лишь стрелки часов старших офицеров показали четыре утра, как тишину раннего утра разорвал грохот тысяч германских крупнокалиберных орудий и бомбометов. Не имея возможности создать две ударных артиллерийских группировки прорыва, генерал Эрих фон Фалькенхайн нашел оригинальное решение. Группировка была одна, и собирали ее со всего фронта противостояния с армиями Антанты. Но как только закончится первая фаза сражения и фронт будет прорван, большая часть этих орудий будет погружена на железнодорожные платформы и переброшена в район Реймсского выступа, где эти же пушки примут участие во второй фазе наступательной операции.
Пока же тысячи орудий, включая гигантские осадные мортиры «Большая Берта», калибром в сорок два сантиметра и со снарядами весом от девятисот шестидесяти до тысячи двухсот килограммов, долбили линии британских и французских укреплений.
Самая ожесточенная канонада гремела под обороняемым 1-й британской армией Аррасом. Именно там были сосредоточены все девять «Больших Берт» и большая часть осадных орудий, калибром в двадцать четыре, двадцать один и семнадцать сантиметров. Аррас сам по себе был важным железнодорожным узлом и ключевым пунктом британской обороны. А еще он был точкой отвлечения вражеского командования, решившего, что уж если германцы применили тут особо мощные орудия, то вот оно, направление главного удара, «новый Верден».
И это действительно был «новый Верден». К Аррасу под снаряды сверхмощных орудий потянулись британские резервы: британские, канадские, австралийские и новозеландские парни, которым суждено стать пушечным мясом. Да и на других участках фронта артподготовка была для Первой мировой войны непродолжительной – всего пять часов вместо обычных нескольких суток. Зато она была мощной, потому что на восьмидесятикилометровом фронте стреляло примерно восемь тысяч стволов калибром десять и пятнадцать сантиметров, не считая специальных осадных орудий, сосредоточенных исключительно под Аррасом. А дальше, как говорил маршал Жуков четверть века спустя, при ста орудиях на километр фронта о противнике не докладывают. Докладывают лишь о темпах продвижения вперед и запрашивают новые задачи.
Когда в девять часов утра под Камбре и Сен-Кантеном ударная артиллерийская группировка наконец прекратила огонь и в атаку поднялись германские штурмовые группы, скрытно вышедшие на исходные позиции под прикрытием артподготовки, то в районе Арраса артиллерия продолжала обрабатывать передний край противника с неослабевающей силой, словно германское командование решило разбить этот город, превратить его в пыль, стереть с лица земли. Иногда огонь орудий переносился в глубину вражеской обороны, и тогда штурмовые группы в касках, железных нагрудниках и вооруженные ручными пулеметами, огнеметами и пистолетами-пулеметами Бергмана захватывали тот или иной участок разрушенной обороны англичан.
А в небе над Аррасом свирепствовала германская авиация, на какое-то время полностью захватившая господство в воздухе. Германское командование перебросило на этот участок фронта не только «летающий цирк» барона Рихтгофена, но и другие авиационные части, которые бомбили и обстреливали из пулеметов английские ближние тылы, вели разведку и препятствовали авиации Антанты делать то же самое. Впрочем, уже к полудню препятствовать было некому, так как большая часть британских, канадских и новозеландских летчиков оказались сброшенными с небес, и германские самолеты чувствовали себя над Аррасом и его окрестностями как дома.
Так, например, во время штурмовки с воздуха подтягиваемых к Аррасу британских резервов погиб командующий 1-й британской армией генерал Дуглас Хейг, лично выехавший к месту боев в открытом кабриолете. И это был не единичный случай. Обманутое ожесточенностью сражения, мощью применяемых орудий, а также мерами, которые германское командование предприняло для дезинформации своих противников, англичане и французы действительно решили, что основной удар наносится под Аррасом, а наступательные действия под Камбре и Сен-Кантеном являются только отвлекающими маневрами.
В других же местах, лишь только германские штурмовые группы стремительным рывком преодолели расстояние, отделяющее их от вражеских окопов, и внезапно свалились на головы ошалевшим от многочасовой артподготовки французским и английским пулеметчикам, из немецких окопов поднялись густые массы одетой в фельдграу пехоты и бегом рванулись в атаку. А следом за ними готовились завести моторы панцеркампфвагены отдельных моторизованных рот, и уже седлали коней прусские, баварские и австрийские кавалеристы, собранные в два ударных подвижных кулака со всех уголков Центральных держав. Битва за Амьен или «операция Матильда» началась. Победитель должен был получить всё.
Несколько часов ожесточенного сражения, перешедшего в кровопролитную резню, и наступающие немецкие части под Аррасом сумели продвинуться на три-пять километров и полукольцом охватить город, перерезав при этом ведущую к нему железную дорогу в районе селенья Аньи. Англичане сражались как львы, но немцы, имевшие трехкратный численный перевес и подавляющее превосходство в артиллерии и авиации, были сильнее и продолжали давить на противника по всему фронту, создавая угрозу полного окружения Арраса, а вместе с ним – и большей части сил потерявшей управление 1-й британской армии.
Под Камбре и Сен-Кантеном все было совсем по-иному. Там германским штурмовым частям и пехоте в течение первого дня операции в нескольких местах удалось продвинуться на шесть-восемь километров, полностью прорвав фронт. Раньше обычно на этом дело и кончалось, потому что германская пехота не могла наступать быстрее, чем перебрасываются по железной дороге резервы войск Антанты.
Но теперь в прорывы на вспомогательном направлении под Сен-Кантеном были введены несколько кавалерийских и «быстроходных» пехотных соединений, посаженных на грузовики, которым была поставлена задача в течение ночи с двадцать второго на двадцать третье форсированным маршем выйти на рубеж реки Соммы и занять по нему оборону с захватом плацдармов на противоположном берегу.
Примерно к полуночи эта задача была выполнена, после чего германская пехота, отпустив автотранспорт, принялась окапываться на плацдармах, а кавалерия (в основном выведенные с Восточного фронта венгерские гусары) углубилась еще на десять-пятнадцать километров с целью внесения сумятицы в умы генералов Антанты и ощипывания французских крестьян на предмет «курки, млеко, яйки, девки».
Под Камбре к кавалеристам присоединились новейшие панцеркампфвагены, причем возглавили колонну трофейные британские «ромбы», захваченные германской армией во время недавних боев под Реймсом. Грохочущие и лязгающие гусеницами машины были отремонтированы и подкрашены в традиционные цвета британской армии. При этом германские рабочие последними словами крыли буйную англосаксонскую техническую фантазию. Но танки Мк II и Мк III были нужны немцам только для обмана противника.