– Отсюда далеко до Италии, и я тебе гарантирую, что весь этот путь будет усеян вашими трупами. Дикари! Вы ведь даже не понимаете, что я вам говорю, не так ли?

Он поднялся на ноги и пошел прочь от нас. Я был полностью деморализован, но старался скрыть свое отчаяние.

– Тебе больно, принц? – спросил Гафарн.

– Нет, – ответил я, ощупывая щеку, которая горела огнем.

– Что он говорил?

– Он недоволен, что не может нас казнить.

– А что они собираются с нами делать?

– Нас отправят в Италию, видимо, на какие-то работы.

– А где это?

– Далеко от Парфии.

Удивительно, но вечером римляне нас накормили. Пища оказалась чем-то вроде густой каши, и я отдал приказ, чтобы все ели как можно больше, поскольку неизвестно, когда нас будут кормить в следующий раз. И еще нам дали более чем достаточно воды, чему я был рад, поскольку не пил с самого раннего утра. После этого римляне швырнули нам несколько ломтей хлеба, засохшего и черствого. И опять я приказал, чтобы все съели столько, сколько влезет. Центурион все ходил вокруг, как волк, изредка награждая кого-нибудь из моих людей пинком, но в целом держался поодаль. Легко было заметить, что он прямо-таки кипит от злости. Позднее, вечером, когда мы готовились хоть как-то отдохнуть, он снова притопал к нам и сел рядом со мной. По какой-то причине он именно меня избрал жертвой своих яростных излияний, и это, надо признать, действовало мне на нервы. Несколько секунд он просто смотрел на меня, и я чувствовал, что Гафарн беспокойно возится рядом, отчего я нервничал еще больше. Я поднялся, сел и попытался помериться с центурионом взглядами, хотя и находился в беспомощном положении, а он имел надо мною полную власть. От него разило пивом.

– Ну, мой милый мальчик, завтра ты и твои воры-приятели отправитесь в морское путешествие, – неужели он не знал, что я его отлично понимаю? Ведь должен же знать! Но, наверное, он всего лишь озвучивал собственные мысли. – На мое несчастье, мне приказано везти вас в Италию. На мое и ваше несчастье.

Он встал и ткнул меня под подбородок своей тростью, заставляя встать. Потом ухватил меня за волосы левой рукой, больно дернул и подтянул мое лицо поближе к своему, пока между ними осталось не больше пары дюймов.

– Ты бы лучше помолился тому паскудному божку, которому поклоняешься, чтобы у меня улучшилось настроение, а иначе я тебе гарантирую, что вся дорога будет усеяна вашими трупами.

Он швырнул меня на землю, повернулся и пошел прочь.

– Еще какие-то плохие новости, принц? – спросил Гафарн.

– Да. Кажется, наш друг центурион будет завтра нас эскортировать. Передай нашим, что его следует особо опасаться. Надо делать все, чтобы избегать конфликтов с охраной. – Я заметил, какой у Гафарна унылый вид. – Не беспокойся, нам непременно представится возможность освободиться, но пока что надо терпеть и ждать подходящего момента.

Я, конечно, врал, но лучше уж иметь хоть проблеск надежды, чем совсем ничего.

На следующий день нас рано разбудили – группа легионеров грубо пинала нас куда попало. Когда мы поднялись на ноги – с опухшими глазами и затекшими руками и ногами, – нам приказали построиться в колонну по четыре. Я оказался в первом ряду. После чего нас приковали друг к другу, каждого к пленному товарищу впереди и сзади, цепями, приклепанными к левым лодыжкам.

– Держитесь, воины Парфии! – крикнул я. – Шамаш защитит нас!