Мать рода вздохнула и, присев на согретый солнцем камень, продолжила:

– Мне открылось вот что: похищение саркофага – лишь часть злого умысла зародившегося в королевстве Фалидар у человека, которого Катрам никогда не видел. Там же, неделей раньше, в священной пещере пропал сталактит, созданный богиней Чарадис. Вы знаете, что капля, падающая с него в полночь, способна исцелять, а если растворить её в воде и оросить посевы, они мгновенно взойдут. Но первое похищение произошло в Хильтеране, там из храма богини Шердар исчезла негаснущая лампада.

– Опять богини, – с досадой выдохнул Арсений, помня, как едва не погиб, вызволяя их из ловушек Таласа.

– Кто-то готовит новый заговор против них? – присоединилась к юноше Ялиоль, она не запомнила, где и что похищено, но уловила суть происходящего.

– Руны этого не говорят, – невозмутимо произнесла Мать рода. – Я не могу предположить, для чего совершены три дерзких похищения, однако не сомневаюсь в том, что за ними последуют ещё два – в Доринфии и Саматронии. Так мне сказали руны.

– А что там намеревается похитить неизвестный нам злоумышленник? – уже с интересом спросили молодые люди.

– В пяти государствах нашего материка хранится множество реликвий, и трудно угадать, какая из них понадобится тому человеку, ведь мы не знаем причины, направляющей его. Хотя мне известно, что огонь негаснущей лампады способен растворить исцеляющий сталактит, а чтобы приготовить из него эликсир, нужен алмазный панцирь сцифомедузы, украшающий тронный зал доринфийского принца, – ответила Женевьева и жестом попросила Арсения помочь ей подняться. – А ещё я знаю, что некоторые святыни, собранные вместе, могут стать угрозой нашему миру!

– Ради памяти Катрама я готов разрушить планы похитителя саркофага, – уверенно заявил юноша.

– Ты не один, – взглянула на него Ялиоль. – Вдвоём нам сопутствует удача!

– Я от всего сердца вам её желаю, – сказала Мать рода, и шесть крыльев, завораживая плавными взмахами, оторвали от земли хранительницу древностей. – Оставайтесь здесь и дождитесь известия о следующем похищении, и тогда мы узнаем, была ли я права.

– Не лучше ли предупредить принца? – удивилась неожиданному предложению Ялиоль.

– Руны говорят, что похищение всё равно произойдёт, а значит, не стоит лишний раз напоминать принцу о себе, – не согласилась с ней Мать рода и, проведя рукой по крыльям, растворилась в сверкающей дымке.

Солнце так ласково одаривало своими лучами, а голос моря звучал так мирно, что невозможно было поверить в то ужасное зло, которое должно свершиться на этой земле. Оно затаилось где-то рядом и ждёт подходящего момента, а люди, знающие о его присутствии, почему-то бессильны ему помешать. Для кого-то было бы проще принять это как неизбежность, но только не для Арсения и Ялиоль – тех, кто сумел повергнуть во мрак забвения Архиса – могущественное божество.

– Во всём полагаться на руны неправильно, они показывают лишь один из путей развития событий, и мы в силах изменить их, зная возможный вариант будущего, – первым нарушил напряжённую тишину Арсений. – Надеюсь, Мать рода не убедила себя, что мы действительно не станем ничего предпринимать. Она ведь знает, кем для меня был Катрам, не просто моим учителем, он стал мне и другом, и вторым отцом.

– Ты говоришь так, будто боишься её ослушаться и пытаешься оправдать себя за предстоящее непослушание. Но вряд ли она может отчитывать за своеволие того, кто намного старше её… Кстати, сколько же тебе лет на самом деле?

– Не думаю, что ты захотела бы поцеловать того, чей возраст измеряется столетиями, хотя сущность Элтора не может сравниться с бесконечностью существования человеческой души, – уклончиво ответил Арсений. – Тем не менее, я родился двадцать пять лет назад, и меня больше ничего не связывает с Элтором. Я наконец обрёл гармонию и могу сказать, что по-настоящему счастлив! Мистическая сущность древовидного монстра перестала быть частью меня, и в доказательство тому я даже начал употреблять человеческую пищу.

– С того дня, как Элтор перестал существовать, ты выпил всего лишь бокал вина.

– Я делаю всё возможное, чтобы стать обычным человеком!

Арсений повернулся к ней спиной, и Ялиоль поняла, что правильнее не ворошить воспоминания о его прошлой жизни и, чтобы загладить свою вину за неудачный вопрос, сказала:

– С детства я не знала человека лучше тебя! Если я обнаруживала, что друга нет поблизости, у меня начиналась паника. Только ты мог защитить меня от издевательств и насмешек. Оказавшись в приюте, я лишилась не просто единственного защитника, я лишилась человека, которому была по-настоящему небезразлична, которому могла рассказать о своей боли, о своих страхах, поделиться мечтами, – слова давались легко, потому что юноша не видел её лица, обращённого в прошлое, почти не сохранившее приятных воспоминаний. – Люди, окружавшие меня там, учили защищаться, становиться сильнее от неудач, учили быть счастливой и радоваться счастливым моментам, которые дарит жизнь. Но вместе с тем заставили меня поверить, будто я настолько другая, что не могу рассчитывать на чудо, которое могло бы пробудить в сердце обычного человека любовь ко мне… Когда я увидела тебя спустя пятнадцать лет, я была убеждена, что ты для меня недоступен, ведь для остальных бантолианцев я была уродливым альбиносом! А когда ты вдруг начал оказывать мне знаки внимания…