— А зачем его воспитывать? — спросил Киоси.

— Затем, чтобы ты мог краешком глаза видеть также четко, как и при прямом взгляде, — пояснил я малышу.

Ну да, слегка обманул, не раскрыл истинных причин его километрового крюка, который он давал по пути в школу. Зато я получил информацию об утренних перемещениях Оды Кабунага. Киоси рассказал про воробьев, про кусты, про деревья и дома. Я пропускал это мимо ушей, хотя и кивал с довольным видом. Но самое главное — он рассказал, что ровно в семь двадцать утра пожилой мужчина выходил из многоэтажного дома и ровно двадцать три минуты гулял по улице. Выгуливал скандальную чихуа-хуа, которая бросалась на всех подряд, а в случае угрозы трусливо жалась к ногам хозяина.

То, что рядом с человеком по утрам находится громогласная пискля, затрудняло дело. Собака могла броситься на обидчика своего хозяина, могла закатить дикий перелай и привлечь ненужное внимание, могла в конце концов потащить хозяина за собой и заставить сменить привычный маршрут. Поэтому утреннюю скоропостижную смерть Оды Кабунаги пришлось вычеркнуть из списка возможных.

Потом, в девять часов сайко-комон выходил из дома и садился в машину, возле которой находился в полусогнутом состоянии водитель. «Мерседес» блестел хромированными деталями под солнцем и уносил Оду в дебри каменных джунглей. Всё с точностью до минуты. Это я уже засекал, наблюдая из кафешки напротив, уплетая за обе щёки рамэн с овощами.

Наблюдать было просто, если умеешь менять личность. Я умел. Это мне досталось в наследство от прошлого врага. Да-а-а, теперь я полудемон-ёкай, которого многие знают под названием ноппэрапон. Монстр, который может менять лицо. По легендам, у меня вместо лица должен быть гладкий лиловый шар, но на хрена он мне нужен? В такой шар ни поесть нормально, ни девчонку поцеловать. Зато могу принимать облик как скукоженного под тяжестью лет старца, так и молодой поскакушки.

Я предпочитал прежний облик Изаму Такаги. Привычнее он мне как-то.

Но я отвлекся. В девять часов двадцать пять минут «Мерин» останавливался возле офиса Хино-хеби-кай, и Ода Кабунаги пропадал там на восемь часов пять минут. В семнадцать тридцать он показывался на пороге офиса, после чего «Мерседес» отвозил мужчину в небольшой ресторан под названием «Красный карп».

В этом ресторане Ода со вкусом ужинал. Всегда один и тот же заказ: стакан апельсинового сока, удон с овощами, мисо с морепродуктами. Я три раза ужинал рядом, всегда под разными личинами — заказ не менялся.

Дальше «Мерседес» вез мужчину в фитнес-клуб. Да-да, после ужина в спортзал. Там Ода Кабунаги полчаса занимался быстрым шагом на беговой дорожке, всегда поднятой под определенным углом — таким образом он разгонял кровь, которая могла скопиться от сидячей работы.

После этого Ода шел в додзё и там, под руководством инструктора, практиковался в оммёдо. Не могу сказать, что кудзи-кири получалось плохо, но, учитывая его возраст и опыт, могло быть и лучше.

В сам спортзал я не заходил — наблюдал за действиями Оды из окна с помощью квадрокоптера. Бесшумная машинка с прозрачными деталями растворялась в вечерней мгле и была незаметна для постороннего глаза. Она и передавала мне информацию о перемещениях Кабунаги.

После занятий Ода шел в душ, где садился на одну и ту же скамеечку, омывался, лез в небольшой бассейн и в течение десяти минут нежился в горячей воде. Это было видно через небольшие окна почти под потолком комнаты.

Выходил Ода ровно в двадцать часов. «Мерседес» отвозил его домой и после этого Ода пропадал внутри на десять минут. Машина за это время уезжала, сам Ода выходил гулять с чихуахуа. Мелкая пискля радостно гавкала на весь свет и срала там, где только успевала примоститься. Кабунага терпеливо убирал дерьмо в пластиковый мешочек.

Прогулка продолжалась до девяти вечера. После этого Ода шел домой, где час читал, после этого смотрел серию долгого и нудного сериала «Цветы моей любви» и ложился спать.

И так каждый рабочий день. Выходной у него был только в воскресенье. В этот день он вставал позже обычного, в десять часов. Выгуливал мелкую чихуахуа и отправлялся в «дом наслаждений» под названием «Влажный лотос». Публичный дом не из последних по контингенту, но и не первый по цене. Там он выбирал всегда одну и ту же юдзё, после чего закрывался в её комнате, и целый день оттуда доносились стоны и шлепки. Увы, подсмотреть сквозь рисовую бумагу на окнах не представлялось возможным, но и так было понятно, что они там не каллиграфией занимались.

В восемь вечера он выходил от юдзё и упругой пружинящей походкой отправлялся домой. Натрахивался вволю…

В девять вечера снова собачка выгуливалась и потом следовало традиционное чтение с просмотром сериала. Вот такая вот веселая жизнь — всё точно по расписанию. Всё просчитано до мельчайших подробностей. Ничего того, что может вывести его из равновесия. Ничего… кроме смерти.

Или страха смерти. Этот человек был привязан только к одному существу на свете — к своей собачке. Это его слабое место, в него-то я и собрался нанести удар. Нет, не убить — я же не живодер и мне эта мелкая шерстяная ссыкуха ничего не сделала. У меня были вопросы к хозяину…

Но для начала мне нужно было достать камеро-глушитель. Этот небольшой аппарат должен вырубить камеры на улице и блокировать сигналы сотовых телефонов. Пришлось задействовать связи семьи Окамото, чтобы на хорошую функционирующую модель. Масаши не стал спрашивать — для чего я хочу её использовать. Он знал, что я просто так ничего не делаю. К тому же, отвалить пришлось за эту модель очень большую сумму.