Книги

Яд Горькой Любви

22
18
20
22
24
26
28
30

Женушка посмотрела на меня.

— Она придет?

Я покачал головой.

— Из-за отца нет!

Поднял голову на небо, погода начала портится. Раскаты грома давали о себе знать, что скоро будет ливень. Мальчишник… Вот что меня ждет, но… Я не хотел уходить и твою мать, мне это не нравилось. Все злило, и она злила, хотелось больно ей сделать, за запястье схватить и синяки оставить. Но сдержался. А она, не замечая моего состояния, сидит и курит. Думает о своем. О нем? Злость пробирает всего. Жалко ей его, а я убить его хотел когда он ее тронул и на себя злился что отпустил ее одну. Вот боевая девка… Кто ж знал, что женушка то в бой полезет, а он не мужик, шнырь, тронет ее.

— Пойдем, дождь начинается! — грубо произнес я.

Амалии нигде не было. А мне, как, назло дико захотелось есть. Пройдя в столовую, увидел записку от нашей домработницы, что до утра ее не будет, и, повара, Семена тоже. Твою же…

— Что ты волнуешься! Холодильник полный! Голодный ты точно не останешься! — пожала плечами женушка.

Я уставился на нее.

— Я котлет хочу!

— Давай пожарю!

Я продолжал на нее смотреть, интересно она серьезно? От ее котлет, я бы не отказался. Она пошла в сторону кухни, а я направился за ней. Смотрел, как женушка открывает холодильник, как ходит ворчит, где мясорубка. Просто смотрел и понимал, что мне до одури ее хочется. Не просто трахнуть, и эта мысль не давала покоя.

— Ваш повар будет недоволен, но я кое- что нашла и думаю котлеты получатся!

Она так мило улыбнулась, что я больше не мог себя сдерживать, подойдя к ней, просто подхватил под бедра и посадил на стол, ощущая, как она вся дрожит и дрожа вместе с ней.

— Ты мне…

Я не успел договорить, как на кухню вошел отец. Только его здесь не хватало. Саша тут же слещла со стола, а я с ненавистью посмотрел на него.

— Думаю стол и кухня не подходящее место для брачных игр! — мрачно произнес он. — Александра, я украду у вас вашего будущего мужа! Пойдем со мной, ты мне нужен!

Я сжал кулаки.

— Че ты все портишь? Я никуда с тобой не пойду!

Отец прищурился, в его глазах читалась злость.