Это она. Я точно узнал ее. Вот только несколько часов назад, женушка выглядела не так сногсшибательно. А сейчас, сучка, вырядилась то как. Платье, едва пи. у прикрывает, сапоги эти… И все пялятся.

— Ни хрена какая! — Вован довольно присвистнул. — Как думаешь, даст?

Я с ненавистью посмотрел на друга. Первый раз такое, такая ярость. Вован перехватив мой взгляд, тут же замахал руками.

— Все, все, братан! Я понял! Смотри, только там, Натэлла!

Я посмотрел в сторону девушки. Все то же выражение лица. Только в руках уже вино. Решив подойти чуть попозже, быстро спустился с лестницы. Эта сука меня позорит. А отец… Неужели не видел кого выбирал? Ни одна нормальная так не вырядится. Резко остановился, она стояла напротив на лестнице ведущей в другой зал. Хрупкая такая. Взгляд потерянный, о чем то, о своем. Длинные ноги… Эти ножки, да мне бы на плечи. А волосы на кулак. В штанах ту т же зашевелилось. Брюки стали тесными и неудобными. Я хочу ее трахнуть, и я не мог скрыть это от самого себя.

— Какие люди! Женушка!

Войдя на лестницу, нагло усмехнулся. В больших зеленых глазах, мелькнула растерянность. Но только на минуту. Женушка моментально взяла себя в руки.

— Не знала, что у тебя все так плохо с материальным положением, раз ты ходишь в клубы второго, если не третьего сорта!

Кровь прилила к голове. Это был клуб моего хорошего друга.

— Это внизу, для таких, как ты! А наверху, дела обстоят по- другому! Там девочки закачаешься! Избранные! Ни чета тебе!

Наше противостояние характеров меня забавляло. В глазах стервочки мелькнул огонь, я задел ее, но она, усмехнувшись, сделала шаг в сторону зала.

— Что сюда спустился? Избранных разобрали? Ты не удел? Или золотой унитаз занят, раз здесь решил отлить?

Только сейчас до меня дошло, что мы у туалета. А женушка, рассмеявшись в голос, почти вошла в кальянный зал, как я грубо схватил ее за локоть. Кто она такая чтобы мне перечить и сметь открывать свой поганый ротик в мою сторону?

— Ты не попутала, сучка? Забыла кто я и кто ты? Так я тебе быстро укажу твое место!

Ее парфюм дурманил, манил к себе до такой степени, что отпускать не хотелось. Больнее сжал ее локоть.

— Отпусти! — твердо произнесла, глядя мне в глаза.

Столько вызова в них было. Бл. ские, зеленые. С трудом сдержался, чтобы к стенке ее не прижать и не порвав на ней трусики, не оттрахать прямо здесь.

— С чего это вдруг? Ты же моя жена! Что хочу то и делаю! Хочу держу, хочу трахаю!