Им оказался не кто иной, как Никки. Он был крепко связан, во рту торчал неведомо как там оказавшийся носок, судя по виду, совершенно грязный, но я ж запахов подобных не ощущаю, только еду могу на лету определить, потому я вытянула предмет одежды из естественного отверстия своего приятеля и поставила того на ноги. В буквальном смысле. Он тут же шмякнулся обратно, взревел раненым медведем, выматерился, зашипел.
— Мария, как я рад, честное слово! — обнял меня своими худыми ручонками страдалец, едва я разорвала веревки на запястьях. — Я уж думал, задохнусь тут от этой вони! Тьфу! — и сплюнул на пол, покосившись на комок из носка.
— Что случилось? — пробасила я.
Конечно, звук получился опять утробным и из одного воя, но судя по тому, что Никки начал рассказывать, он меня верно понял.
Как оказалось, вчера после того, как я приняла на грудь алкоголь, мозг мой напрочь отказался служить, зато Николасу, также приложившемуся к дядюшкиным запасам, пришла в голову замечательная идея познакомить меня с приятелями. Мы потопали в общежитие Академии, где еще раз выпили за мое здоровье, потом уже кому-то из студентов явилась мысль о том, что впереди выходные, а бары работают, и явиться туда с ручным зомби — самое то в их ситуации. Ну, мы и пошли. Не в бар для людей, а в самый рассадник троллей, куда ни один человек в здравом уме соваться не будет. Где был хотя бы какой-нибудь ум у однокашников Никки — я не знаю, но мы выпили для храбрости еще, а потом явились в заведение под названием «Рога и копыта». Судя по названию, замечательная была харчевня. Почему была? Да потому что тролли так обрадовались группке некромантов, что сразу начали веселиться, играть на музыкальных инструментах и бить в бубны, а хозяин этого места по имени воспылал к одной залетной зомбяше неземной страстью. Вот же блин блинский! Ну и влипли мы!
Мой горячий поклонник по имени Аургх Гомболль заявил, что утром состоится свадьба. И за остаток ночи обязался найти портниху, которая сваяет самое невероятное свадебное платье для самой прекрасной девушки на свете. О, как! Погодите-ка… А кто эта самая прекрасная девушка на свете?
Видимо, мое мычание было весьма выразительным, потому как Никки со смешком сказал:
— Так ты, Мария! Ты так восхитила трактирщика, что он весь вечер от тебя не отлипал, и готов бросить к ногам все свое богатство и сердце и печень, и другие части, если ты потребуешь.
Очешуеть! Что, правда???
Глава 17
Никки захохотал, потом опомнился, что сейчас не то место и время, чтоб потешаться над незадачливой попаданкой. Мне, признаться, веселиться и вовсе расхотелось. Ну не готова я замуж, да еще за тролля. Пусть он и владелец харчевни. Да хоть заводов, газет и пароходов и личного кладбища в придачу, не хочу я замуж!
Посему, высунув голову и все же оглядевшись, я поманила Николаса за собой.
— Не могу идти! — пожаловался он. — Ноги так затекли, прям больно. Каждый шаг как будто по лезвию ножа.
Эх, знал бы ты, племянничек некромантский, что в нашем мире есть сказка про русалочку, которая ради любимого испытывала адские муки, и, получив ноги, каждый шаг делала как по лезвию. А тут ради себя не хочет. Ладно, чем смогу — подсоблю.
Схватив тщедушного поперек талии, я взвалила его на плечо и потащила к выходу. Вернее, по коридору направо опять. Ну, налево ж мы определились, что туда одни богатыри за приключениями ходят, а я не богатырь. И даже не рыцарь.
Плохо, что моя толстая кожа не чувствует холода, так бы я определила, что выход близко. Зато нос защекотал аромат еды. Как же пахло мясом! Рот моментально наполнился слюной, а мозг чуть не отключился от экстаза. Остановившись посреди пустого коридора, я размышляла, идти дальше или повернуть назад. Если впереди пахнет едой, то там могут быть тролли. А одна я против всех не выстою.
— Слушай, мне тут слегка неудобно, — промычал Николас из-за спины. — И пахнет от тебя… Фу, Мария, ты моешься вообще?
— Негоже своей спасительнице говорить, что от нее пахнет! — парировала я.
Ах, как жаль, что сквозь мой вой это остроумное замечание не было понято. Ну ничего, вот стану человеком, я еще покажу им, от кого тут воняет. И выскажу все нормальным языком. Унижают бедную девочку как могут! Ироды!
Ворча про себя, я топала вперед, надеясь, что где еда, там и выход. Ничего, прорвемся.