Глава 8. Старый эльф и графский наследник

Похерсон был реально здоровым. Настоящий варбит.

Он предстал передо мною с молотом в огромных ручищах, в белом килте до колен и накинутой на бугрящиеся мышцами плечи шкурой какого-то хищника. На левом плече я заметил татуировку в виде алого сердца, обвитого колючим плющом. Хрен его знает, что это могло, значит.

Лунный свет придавал его фигуре схожесть с гипсовой скульптурой физкультурника в парке времен СССР моего старого мира.

— Сончик, ты меня напугал, — всплеснула руками эльфийка и приложила их к груди. — И нам срочно надо спрятаться.

— Арвель!? — здоровяк близоруко прищурился. — Что случилось?

Дверь, в которую пару секунд назад стучала эльфийка, с противным скрипом открылась. На пороге возник тощий старик с длинными седыми патлами, морщинистым лицом и лампой в руке. И, как ни странно, он был эльфом. Старым морщинистым эльфом с обвисшими ушами.

«А много я их видел то?»

Я всегда думал, что эти субтильные мужчинки бессмертны. Оказывается нет. Просто они живут гораздо дольше других рас Элирия, но в результате все равно помирают.

(Для справки: средняя продолжительность жизни эльфа триста-четыреста лет, но есть экземпляры, что дотягивают и до шестисот).

Один из них сейчас стоял передо мной. Этот иссушенный безжалостным временем фрукт наверняка еще помнит катастрофу, которая расколола планету.

— Я так полагаю, вы и есть тот воришка, что стащил маяк? — спросил меня хозяин дома, после того как внимательно рассматривал меня секунд тридцать. — И которого ищут все. От бандита Крокиса до баронской дочки.

— Гляжу вы неплохо осведомлены, — вежливо поклонился, приветствуя старого эльфа. — А я вот малость подзабыл, что со мной произошло за последние два дня.

Шмаль замолчал, старик был именно тем самым Шмалем, к которому перед смертью мне посоветовал обратиться Закис, и пристально посмотрел мне в глаза.

— Оно и не мудрено, — эльф понимающее покачал седой головой. — Когда влезаешь в чужое тело, можно и вовсе умом тронуться. Тебе еще повезло. А то крутил бы дули птицам и сидел бы в этой черепушке, словно в клетке.

Я, честно говоря, после его слов охренел.