В фойе клуба нервно уцепившись за гитару, меня ожидала Наташа. Посмотрел на испуганные глаза и нездоровый румянец на щеках. (Не педагог и не психотерапевт я.) Просто буркнул, пошли искать начальство и место, где будем репетировать. В клубе еще было пусто. Основные репетиции начинаются позднее. Ольгу нашел в том же кабинете (ее, наверное). Она улыбнулась, увидев меня с гитарой и девочку за моей спиной. Кивнула, вспомнив, видимо про нас и повела к двери в какое-то помещение. Вручила ключ от двери, напомнив, чтобы вернул после репетиции. Оказалось — это репетиционная духового оркестра. В помещении стояли стулья и находились различные духовые инструменты (даже не знаю их названий). Выбрал два стула, поставил напротив друг друга и сел, кивнув девочке на противоположный. Она скромно присела на краешек. Сколько ей времени надо, чтобы привыкнуть ко мне и понять, что я нормальный, не кусаю девочек и не насилую?

— Рассказывай о себе, — предлагаю начать знакомство.

— Что рассказывать? — пискнула и сжалась.

— Ну, например, я Сергей Соловьев, учусь в 9-ом классе, живу в Заводском поселке с родителями, учусь играть на гитаре. Надеюсь на твою помощь в освоении инструмента, чтобы поразить публику на ближайшем концерте песней «Ребята надо верить в чудеса». Вроде отмерла.

— Слушаю теперь тебя, — смотрю на нее.

Спотыкаясь и заикаясь, кое-как (сложный случай) немного рассказала о себе. Живет Наташа с родителями в поселке «Перевалке» (народное название). Занимается в музыкальной школе по классу струнных. Хотела учиться на пианино, но у родителей не было денег на дорогой инструмент. Выступала на школьных концертах и концертах от музыкальной школы. Играла на струнных инструментах в сборных ансамблях. В школе пела дуэтом с другой девочкой. Гитару освоила попутно, а основной инструмент домбра и балалайка. Песня, которую ей показала Евгения Сергеевна, ей очень понравилась. Она ее уже разучила. (Это радует.)

— Хорошо. Давай приступим, — командую.

И мы начали первую репетицию. Когда Наташа начала играть и петь, куда девалась ее стеснительность и зажатость. Глазки то радостно блестели, то мечтательно туманились, то темнели от негодования на мою неумелость, криворукость и неловкость в игре. В конце репетиции, когда у меня опять пальцы начали болеть, я понял, что песню мы исполним на концерте. Удивил и увидел в глазах уважение, когда сообщил о еще одной песне, написанной мной, которую собираюсь исполнять сам. Когда спел, пытаясь подыгрывать на гитаре, то увидел и восхищение. Снова испугал, когда сообщил, что в воскресенье нам надо «Ребят» исполнить перед опытным профессиональным гитаристом. Успокоил, что Евгения Сергеевна в курсе и сама будет там присутствовать. Договорились в половине первого в воскресенье встретиться у ж.д. вокзала. Самое удобное место на пути между нашими домами и домом Павла.

Вечером дома пришлось выдержать эпическую битву в отстаивании своих интересов и планов. Чего мне стоило убедить маму в необходимости моей самостоятельной поездки в Москву и выделении для этого 25 рублей. При этом, не раскрывая моих истинных планов. Отец нерешительно меня поддержал. Иначе точно не отпустила бы. У отца выпросил записку для школы о моем отсутствии. Все планы приобретают реальность. А у Фила, интересно получилось? Хотя, как я догадываюсь, немного зная его родителей, его не так строго опекают в семье, как меня.

Отвлекаясь от уроков, снова репетировал обе песни, не смотря на боль в пальцах. (Когда же мозоли натру на подушечках?) Соседи уже привыкли к вечернему бренчанию гитары из бабушкиной комнаты. А бабушке нравилось. Все же развлечение скучными вечерами.

На следующий день отдали с Филом записки от родителей Валентине Ивановне, чем вызвали ее нешуточный интерес. Отговорился важными для нас делами. Она обиженно напомнила об обязательном присутствии наших мам на ближайшем родительском собрании.

А на одной из перемен, когда я, задумавшись, и я не обращая ни на кого внимания, проходил мимо группы рослых десятиклассников, неожиданно получаю сильный пинок ногой под зад. Резко развернувшись, я увидел злобно ухмыляющуюся рожу Грузина. Ни слова не говоря, он быстро шагнул ко мне, и широко размахнувшись, с левой попытался ударить меня. Но скорости ему явно не хватало. Подсев, отклонившись под его руку, резко выпрямив ноги и скручиваясь всем телом, наношу Грузину удар снизу в челюсть. Его голова откинулась назад, и он рухнул всем телом на пол. Нокаут. От неожиданности и испуга удар получился очень сильным. Меня потряхивает от всплеска адреналина. Обвожу взглядом присутствующих. Пытаюсь скрыть испуг от присутствующих. Потирая ушибленный кулак констатирую:

— Чем больше шкаф, тем громче падает!

Подождав, пока Грузин начнет подавать признаки жизни и попытается встать, наклоняюсь к нему, ожидая признаки осмысленности в глазах. Да у него сотрясение мозга — зрачки разного размера!

Поворачиваюсь к замершим одноклассникам Грузина:

— Срочно тащите его в медпункт. У него сотрясение мозга. Возможно, Скорую придется вызывать.

И пошел по своим делам. Я был спокоен. Успокаиваюсь и размышляю. Хорошо, что Грузин не выдержал и захотел унизить меня, ударив под зад ногой. Если бы он из толпы ударил неожиданно меня в голову, не уверен, что я успел бы среагировать и уклониться. Тогда драка могла закончиться для меня плачевно. Последствий за травму Грузина я не опасался. Попав в больницу, он не будет жаловаться на меня, скорее скажет, что упал. Иначе точно потеряет авторитет. Не принято вмешивать ментов в разборки пацанов. Все вокруг всё будут знать, но будут молчать. Не избежать мне опять разговора с директором. Даже участкового мне нечего опасаться, т. к. Аниськиных среди наших милиционеров не было или я не слышал. А поселковые участковые менялись настолько часто, что их никто не знал. В клубе был опорный пункт милиции и кто там, в форме инструктирует дружинников-женщин, выдает и собирает повязки, никто не знал. Отец, правда, упоминал о выступлениях сотрудников милиции с отчетами о своей работе перед трудовыми коллективами, но как-то не внятно. Наверное, это никому было не нужно и неинтересно. Ни рабочим, ни милиции. Проводили формально мероприятие для галочки.

Если Грузин не сдохнет, а он не сдохнет, никому не захочется разбираться в его травме. Только порадуются. Он и так под условной статьей ходит. Еще на нем немало висит, только доказательств не хватает на статью. Да и драку он затеял. А то, что неудачно упал — судьба.

Как и предполагал, разговор у директора состоялся и опять окончился недоговоренностью. Не хвалил (почему?) и не ругал. Кстати Грузин от больницы отказался, и его одноклассники отвели домой. Здоровья ему. Апельсинов ему в Москве купить, что ли? (Ха-ха!) Как выздоровеет, надо самому его отлавливать и решать вопрос с ним. А то мне кирпич на голову может упасть.

Что там директор намекал про наши с Филом регулярные отсутствия в школе по субботам? В следующую субботу надо успокоить, и прервать систему, появившись на уроках.