Я все плакала, а мама просто гладила и крепко прижимала к себе, не говоря ни слова, но успокаивая меня своим запахом, движениями, любовью… просто тем, что находилась рядом со мной.

— Мамочка, как же больно… — сквозь слезы прорыдала, — как же тяжело… — опять всхлипы и рыдания. — Он написал «избавится от последствий». «Последствий», мама!

Начала говорить, а мама все слушала и слушала, все также молча поглаживая меня и обнимая. И если бы я была не так расстроена, то может и заметила, то что моя мама никогда такой спокойной не была в стрессовых ситуациях, и то что её спокойствие было опасным, тоже бы напрягло меня. Но в тот момент, я не могла думать.

Я выплакивала все то, что со мной произошло за последние полгода.

— Вот тебе и взрослая жизнь… — спустя пол часа рыданий, со всхлипами сказала.

— Доченька моя, — начала тихо мама, — Родная, любимая, наша первая звёздочка, — мама прижала меня чуть крепче к себе и заставила привстать, чтобы посмотреть мне в глаза, — Мы со всем справимся. — четко произнесла она, — Абсолютно со всем. И если Бог дает тебе сейчас ребёнка — бери его и берегите как зеницу ока! Он твой! Это маленькая частичка твоего счастья! — мама говорила, а я начинала успокаиваться, — Ты же была счастлива в те моменты когда была с Максимом? — я кивнула ей, но слезы уже не выступали из глаз, — Вот и сохрани это счастье! Береги его. Напои своей любовью, а мы тебе поможем! Ты что думаешь, что кто-то тебя осудит здесь? — мама так задала вопрос, что я даже и не могла ответить, ведь знала, что здесь есть место любви, это мой дом. — Мы всегда поможем, всегда поддержим. А то, что бабушкой и дедушкой ты нас сделаешь так рано, так не критично, — и я не выдержала такой перемены интонации мамы и прыснула со смеха, — главное, чтобы ты взяла себя в руки и перестала так себя изводить. Поверь моему опыту: это может плохо кончится.

— Мамочка… — только и смогла, что сказать это и кинуться обнимать маму.

— Вот и отлично. — она ещё прижимала меня к себе, но уже помогала встать с кровати, — А теперь идём есть, тебе нужно правильно питаться, чтобы всего хватало в организме.

И только сейчас я поняла, что силы то мои куда-то делись, и голова кружиться, и слабость чувствуется. Хорошо, что сейчас дома были только мы с мамой. Папа на работе, а младшие в школе.

Мы спустились с мамой на кухню. Она усадила меня за стол, сама же начала доставать кашу и делать чай с молоком. Я достала булочку с корзинки и наказала её маслом, и такая она мне вкусная была, что даже мурашки побежали от удовольствия.

Я довольно улыбнулась, а мама заметив это, ласково погладила меня по руке, что я опять чуть не разрыдалась. Только уже от счастья, что у меня такая семья.

— Так, это все конечно хорошо, — начала мама, когда мы с ней уже попили чай, а я съела кашу, — но у меня маринуется мясо и тесто стоит на пиццу. Я пошла разожгу печь на мангале, и заодно гриль подготовлю к папиному приходу. — я только кивала ей, а у самой уже слюнки бежали, — А ты иди отдохни, как раз наберёшься сил. И чтобы я больше не видела кислых мин, а то…

Договорить мама не успела, позвонили в уличный звонок, который был на воротах.

От этого звонка пробежал неприятный холодок и я подобралась. Мама тоже как-то нервно дернула головой в сторону ворот. Их было видно с кухни. Но кто там за воротами невозможно было рассмотреть.

Позвонили ещё раз и мы с мамой одновременно встали из-за стола. Я только сделала шаг в сторону двери, как мама меня остановила:

— Я сама посмотрю кто там, а ты побудешь здесь. — мама прошла к двери и повернувшись ко мне, когда одевалась, добавила, — и ни в коем случае не выходи, если это не друзья приехали.

У меня опять побежал озноб по коже и не хорошее предчувствие полоснуло внутри.

От входной двери до ворот было метров десять. Мама подошла к калитке и широко её открыла, чтобы посмотреть на незваных гостей, а мне от увиденного стало плохо так, что пришлось вцепиться в косяк двери, чтобы удержать равновесие.