— Ты меня подавляешь, Артем. Всегда подавлял… Я хотела сбежать от тебя, — вздернула подбородок вверх и чуть отошла от двери. — Я узнала новый код от твоего сейфа и решила забрать свое. Но вчера… я передумала. У меня были на то свои причины и мысли. Я правда собиралась их вернуть на место, чтобы ты ничего не заподозрил. Никуда я не собиралась бежать. У меня и денег нет.
Думаю, если бы он знал что-то о Кирилле, то уже бы сказал.
Скрестила руки на груди, чтобы хоть как-то закрыться от этого человека. Отчасти, все что я сказала — это правда, если убрать из уравнения Кирилла.
Артем медленно поднялся с моей кровати и подошел ко мне. Очень близко, но не вплотную.
— Ты все мне врешь, Арина, — прошептал Львов и отвесил мне легкую пощечину, от которой я вскрикнула. Скорее от неожиданности, нежели от боли. — Ты так завралась, что ложь слетает с твоего языка каждый раз, когда ты открываешь свой рот, — отчеканил мужчина. — Я не могу больше тебе верить. Даже по мелочам.
Левую щеку обожгло не болью, а обидой. Я же не собиралась сбегать, но я действительно столько ему врала, что он теперь не верит моей правде. Видит в ней только ложь и желание обвести его вокруг пальца. С этим трудно поспорить.
Отвратительно же у нас все началось… Как он вообще допускает мысль, что мы можем быть вместе? Как?! Когда у нас все вот так! Не как у нормальных людей!
— Ты… ты что?… — всхлипнула я, поднося ладонь к щеке. — Ты с ума сошел?!!
— Ты меня не поняла, — Львов прислоняет ладонь к моей груди и припечатывает спиной к двери. — Ты совсем меня не поняла, Арина. Мои слова для тебя пустой звук. Так было всегда. Но впредь не будет!
— Артем, ты…
— Закрой свой лживый рот, — процедил Львов, а мои щеки снова словно обожгло, без удара по ним. Он другой. Он и правда прибить меня готов. — Я долго терпел. И я… смертельно устал.
— Я сказала тебе правду.
— Я сказал — молчать! — заорал он на меня, а я зажмурила глаза на несколько секунд. — Запомни раз и навсегда своим детским мозгом… ТЫ. НИКОГДА. НИКУДА. НЕ УЙДЕШЬ.
Каждое слова разносилось для меня с болью. С каждым словом становилось все больнее и больнее. Ведь с каждым словом он говорил громче.
Сейчас я не рисковала протестовать. Молилась только об одном, чтобы не трогал меня. Эта пощечина навсегда останется в моей памяти. Я может не запомню все хорошее, чего было не мало, в моей жизни от него, но эту пощечину запомню. Пронесу этот момент сквозь года.
— Ты… чудовище… — вымолвила я.
— Я — чудовище? А ты кто? — рычит он на меня. — Девчонка, которая не хочет никого слушать, и которая еще ни разу в своей жизни не взывала к здравому смыслу? Ты сама все рушишь, Арина.
— Прекрати!
— Я не стану ничего прекращать, Арина, — сильнее надавливает мне на грудь, но не до боли. — Я долго терпел твои закидоны. Этому пришел конец. Теперь я за тебя возьмусь.
— Возьмешься?! — ахнула я.